Пресса

Основой для постановки послужил роман Ицхокаса
Мераса «Вечный шах» о судьбе еврея Авраама Липмана (Илья Исаев) и его детей в гетто. Жизнь каждого из них — череда ходов в главной партии между комендантом гетто Шогером (Александр Гришин) и семнадцатилетним сыном Липмана Исааком (Дмитрий Кривощапов). Последний ход этой партии решит судьбу самого Исаака. На кону его жизнь и жизнь всех других детей гетто. Условия:
проиграть — значит выжить, но обречь детей на смерть, выиграть — умереть, но спасти остальных. Шогер жаждет ничью — она устроила бы всех, но лишь на миг, и Исаак это понимает.

На сцене в привычном для режиссера Карбаускиса
сжатом, тесном пространстве на некотором возвышении
стоит длинный стол, вокруг — стулья с высокими
спинками, а позади ряд мольбертов с шахматными
досками. На них будет разыгрываться судьба этих людей.

Липман начинает их короткие истории словами: «Я родил дочь Рахиль», «Я родил дочь Инну», «Я родил сына Касриела», делая тем временем еще один ход на доске.

Инна (Дарья Семенова) ради партитуры оперы Галеви «Жидовка
» выходит из гетто, снимая свой жакет со злосчастной желтой
звездой, зная, что может поплатиться за это жизнью. Отдать партитуру она не решается, иначе не состоится долгожданный спектакль, репетиции которого вот уже четыре месяца идут по ночам.

Рахиль (Рамиля Искандер), потеряла мужа, детей. Казалось, что и сама жизнь ускользнула от неё вместе с их уходом. Радость и счастье возвращается к ней, когда она оказывается одной из десяти женщин в гетто, которым разрешили стать матерями. Новая
жизнь, возникшая в ней, как будто вернула прежние краски выцветшему миру. Но счастье от того, что на руках ее маленький Мойшеле, потихоньку тает. Он совсем не похож на ее мужа Давида,
глаза голубые, волосы светлые. Однако поверить в то, что ее ребенок — результат экспериментов, еще труднее, чем вновь обрести силы и волю к жизни. Она видит ребенка своей соседки по палате, и они похожи, как близнецы, — дети от разных матерей.
Нет, это не ее плоть и кровь, Рахиль перевешивает черную куртку Шогера, которую он внес как сверток с малышом, с одного стула на другой, затем замирает…и прижимает его собой, душит. Сначала одного, затем другого.

Маленькую Тойбеле, дочь Авраама, что живет в литовской семье, вместе с приемными родителями вздернут на площади. Ее маленькую шубку повесят, как и два взрослых пальто, на мольберты
— так просто, так обыденно.

Равномерность ходов: белые, черные, белые, черные. Под этот ритм шахматной игры подстраиваются и герои. Мужчины ходят вокруг стола, тайком вытаскивая из-за пазухи по одной ромашке для Изи. Один, второй, третий — в его руках остается
букет, это его мечта: подарить Бузи, в которую он влюблен, букетик цветов. Но все его попытки, как и эта, заканчиваются десятком-другим ударов от Шогера.

Вершитель судеб в кожаной куртке со свастикой на рукаве
и зализанными назад волосами уверен в своей победе над Исааком. Хотя и ничья Шогера вполне бы устроила, ведь раньше каждая их партия заканчивалась ничьей. Но в этот раз Исаак сделает
так, как надо. Этот последний, решающий ход он повторит несколько раз, а вместе с ним и все остальные дети Липмана. Он предпочтет выиграть.

Все в этом спектакле происходит как нечто привычное, постоянное,
может быть от того еще более страшное. Сами истории рассказаны сухим, сдержанным тоном. Обдумав свое несчастное
положение, герои не поддаются понятному, казалось бы, желанию спастись, уклониться от беды. Но им хватает сил на самопожертвование. Это не подвиг, это обыденность, которая делает человека достойным так называться.