Пресса

«Воццек» является определенным прорывом для Большого театра, где прежде практически не обращались к европейской
музыке XX века. Как это сказалось на вашей работе?
Дело в том, что для Большого тетра этот спектакль явился прорывом не только с точки зрения музыкального контекста, но и с точки зрения современной сценографической идеи, современного
театрального света и театральной технологии.

Если кратко разбирать эти утверждения по пунктам, то получается
следующее:

а. Сценография.

Не просто четкое и безупречное следование за предложенным
постановкой сюжетом, но и его движитель. Именно сценография
«ведет» зрителя по сюжету, направляя и задавая не только фактическую фабулу, но и эмоцию. Моментальная, полностью сюжетно оправданная и эмоционально мотивированная смена места действия — это серьезное отличие этого спектакля от множества
музыкальных постановок в России.

Причем — с невероятной скоростью, в четком согласовании с ритмами спектакля, абсолютно реалистические, узнаваемые, до мельчайших подробностей
выстроенные декорации бара сменяют доведенные до обобщенного образа, пустые, выхолощенные
клетки стандартных человеческих жилищ.

б. Свет.
Являясь неотъемлемой частью сценографии спектакля, свето- и видеопартитура следуют по тому же пути. Вот сверхреалистический свет бара — от светящегося холодильника с газировкой до дизайнерской подсветки огромных настенных зеркал, отсветы от видеопроекции и плазменной панели со спортивными трансляциями, свет на лицах от ламп, встроенных в стойку бара. А уже через секунды — ровный холодный свет из условного
окна, ровные бестеневые рисунки на лицах и стенах.

в. Театральные технологии.
Ни один театр в России даже близко не подошел к решению таких художественно-технологических задач, которые решил Большой в этом спектакле. Моментальная смена многотонных элементов сценографии и сочетание компьютерного управления с живым оркестром. Полностью автономные системы освещения
в каждой двигающейся или поднимающейся на огромную высоту декорации. Поверьте, ни при чем тут оснащение Новой сцены. Вопрос только в человеческом факторе. А он оказался в Большом на высоте.

Безусловно, все это не могло не сказаться на моей работе.
Сами вы отдаете предпочтение работе над драматическими
спектаклями или же над музыкальными?

Я отдаю предпочтения художественному результату, внятности
театрального высказывания, работе в единой качественной постановочной команде, амбициям и возможностям театрального
организма.

Такое порой встречается и в музыкальном, и в драматическом
театре. Правда, так, чтобы сошлись все перечисленные факторы… В России это единичные случаи.


Каково было работать со сценическим пространством Сергея Бархина в спектакле «Обрыв», представляющим собой
широкую белую лестницу?

Это было нелегко. Но, как ни странно, очень приятно. Поверьте,
в любой, самой трудной задаче, помочь художнику по свету может только режиссер. И тут мне в очередной раз по-настоящему повезло. Кто не работал с Адольфом Шапиро — тот меня не поймет. Он дал возможность световой партитуре служить мостиком между его постановкой и сценографией Бархина…
Что было вашей отправной точкой во время работы над спектаклем «Обрыв»? Какую ставили перед собой задачу?

Наверно, не буду оригинальным. Я всегда стараюсь следовать
идее спектакля, разобраться в позиции режиссера. Я должен помочь зрителю информационно и эмоционально разобраться в происходящем на сцене. Я должен помочь режиссеру выстроить композицию спектакля, его ритмический рисунок…

А, да, еще! Я должен сделать много красивых, эффектных картинок. Ведь именно за это мне могут дать Золотую Маску!!!