Пресса

Когда начинаешь вспоминать, а что тебя в этом сезоне - не считая упомянутого Чеховского фестиваля - особенно впечатлило, то вдруг ловишь себя на мысли: это "что-то" - не спектакль, не актерская работа, не чей-то творческий взлет и даже не чей-то оглушительный провал. Этому "что-то" больше всего подходит слово "распря". Еще больше слово "склока" - скандал за скандалом, наезд за откатом, ФАККом по Минкульту... Это, что и говорить, был шумный сезон.

Скандалам предшествовала многомесячная позиционная война театральных низов с политическими верхами вокруг так называемой театральной реформы. Уже ближе к концу сезона она увенчалась делом о недвижимости, жертвой которого пало здание театра "Школа драматического искусства" Анатолия Васильева. Наблюдая за этой войной и раскулачиванием "Школы", неизбежно приходила к выводу: а) театральная реформа назрела и перезрела, б) в ближайшее время никакой реформы не будет. Будут отдельные экспроприации у отдельных не сумевших договориться с начальством театральных деятелей и щедрые дары договорившимся. Будут перераспределение госсобственности "по понятиям" и попытки "ослабить давление на бюджет". Но реформы, в результате которой возникнет сложная многоуровневая система (в ней должно найтись место и репертуарным театрам, и открытым площадкам, и проектному финансированию), которая откроет путь контрактной системе, упразднит театральные вотчины, расформирует армию несменяемых худруков, поставит во главу угла мнение экспертов, а не хорошее отношение с властью предержащей, - такой реформы нам не видать, как собственного затылка. Для ее осуществления чиновникам потребна политическая воля, театральным деятелям готовность к самопожертвованию, всем - мозги. В дефиците и то, и другое, и третье.

Министерствам и ведомствам такая реформа не нужна (давление на бюджет не снизится, забот прибавится, о культурной политике думать некогда), театральному истеблишменту она еще и страшна. Зачем? Нас и так неплохо кормят! Война служителей Мельпомены с госчиновниками на глазах превратилась в войну кликушества с цинизмом. В ходе праведной (действительно праведной) борьбы за бюджетные деньги, которые власть пыталась хитроумными способами у театров отобрать, тружениками сцены был выдвинут главный лозунг последних лет: "Наша театральная (репертуарная) система лучшая в мире, менять ее преступно". Может, и преступно, но пора. Лучшая в мире театральная система дает чудовищные сбои.

Дело ведь не в том, что власть выделяет много денег на культуру вообще и театры в частности (мало, преступно мало она их выделяет!), а в том, что деньги эти проваливаются в какую-то черную дыру. Не в том, что идея репертуарного театра плоха (она прекрасна!), а том, что в нынешнем своем виде и в нынешнем социально-финансовом контексте репертуарные театры все чаще превращаются из "оплота ансамблевой игры" в кузницу коммерческой дребедени. Главным антигероем сезона стала Нина Чусова, выпустившая на сценах трех (репертуарных, заметим) театров три забубеннейшие постановки классики, одна другой "антрепризней". В том числе "Тартюфа" в МХТ, который критики с редким единодушием обозвали едва ли не главным провалом последнего времени.

Может сложиться обманчивое впечатление, что все зло в нашем театре проистекает от Нины Чусовой, разменявшей свой пусть не очень значительный, но обаятельный и легкий режиссерский дар на бессовестную театральную коммерцию. Но в том-то и дело, что Чусова попала в фокус театральной критики просто в силу чудовищного несоответствия возложенных на нее надежд и плачевного результата. Если же трезво взглянуть вокруг, увидишь, что спектаклями, изготовленными в духе Чусовой, только еще более грубыми, глупыми и неостроумными, окружена вся наша маленькая театральная жизнь. И плодятся эти спектакли все больше на сценах репертуарных театров, освященных славными, но благополучно забытыми традициями и снабжаемых теми самыми бюджетными деньгами, из-за которых разгорелся сыр-бор. Прежде неким ОТК в сфере театральной культуры служила "госприемка спектакля": она не только отсеивала идеологически вредный продукт, но еще и не пропускала откровенный брак. Теперь на дворе свобода. Чем, скажем, какая-нибудь "Мадемуазель Нитуш" в Театре им. Вахтангова, "Адриенна Лекуврер" в Театре на Малой Бронной или практически любая премьера в Театре Сатиры лучше "Тартюфа" Чусовой, я решительно отказываюсь понимать. Только тем, что Чусову и МХТ замечают и предъявляют им требования, а на опусы Сатиры уже давно махнули рукой. Если бездарная похабель существует на самоокупаемости, это еще куда ни шло, но похабель на дотации - это уже какой-то абсурд. Хуже коммерческих русских спектаклей только русская эстрада, в которую наш "репертуарный" театральный мейнстрим быстро и верно вливается.

Главная отрада сезона - появление на нашем театральном поле неожиданного игрока. Назовем его условно "курс Сергея Женовача", хотя уже сейчас ясно, что курс этот стал де-факто новым московским театром. Больше всего в новом театре, если взглянуть разом на все выпущенные там работы - от поставленных по мотивам "Братьев Карамазовых" "Мальчиков" самого Женовача до "Мариенбада" Евгения Каменьковича, - поражает не новая театральная эстетика (ничего принципиально нового ни в одной работе вроде и не обнаружишь), а честное отношение к профессии. Вот самый главный дефицит нашей театральной жизни. Не таланты (они все же еще не перевелись), а элементарная профессиональная этика. Сплошь и рядом видишь, как талантливые вроде люди растрачивают себя на жуткое фуфло. Женовач и его ребята работают честно. На полной выкладке своего таланта. У них, как и у всех, могут быть неудачи, но фуфла они не подсунут. И совсем уж радостен тот факт, что у курса-театра нашелся меценат, на деньги которого строится здание. В новейшей театральной истории России, где меценатов днем с огнем не обнаружишь, это, кажется, уникальный случай.

Сергея Женовача любят. О Серебренникове спорят. В этом сезоне уже, правда, меньше, чем в прошлом, - по итогам опроса театральных критиков в топ-десятку попали сразу три (!) его работы - но все же спорят. И поскольку театроведение - не геометрия, доказать, что Серебренников талантлив, как теорему, невозможно, а принимать, как аксиому, многие не хотят. Но один объективный критерий в таких случаях все же есть. Дело в том, что в спектаклях Серебренникова очень ярко - увидишь, не забудешь - играют артисты. Уж сколько хаяли прошлогодних серебренниковских "Мещан". Между тем из этих самых "Мещан" на национальную театральную премию было выдвинуто сразу четыре артиста - случай совершенно беспрецедентный (из одного спектакля и двух-то выдвигают крайне редко). Актерский урожай этого года не меньше - Чулпан Хаматова в "Голой пионерке", Наталья Тенякова, Дмитрий Назаров и Евгения Добровольская в "Лесе"... Умение работать с артистами - по нынешним временам огромная редкость. Умение работать с артистами разных поколений, причем работать и на большой сцене, и на малой, и в подвале, и где хошь, - это умение редчайшее, и Серебренников в минувшем сезоне продемонстрировал его наглядно и убедительно.

В театральную Москву (не на спецпроекты, а в упомянутые уже не единожды репертуарные театры) начали наконец приглашать тамошних знаменитостей. В оперном мире о такой возможности догадались уже давно. Взять тот же Большой: Петер Конвичный, Боб Уилсон, Эймунтас Някрошюс - вот неполный список его недавних постановщиков. Теперь оперное поветрие дошло и до драматических. Две самые громкие премьеры не наших режиссеров на наших сценах - "Король Лир" Тадаши Судзуки в МХТ и "Смерть Тарелкина" Оскараса Коршуноваса в Et Cetera. Даже несмотря на то что обе работы были сочтены не очень для этих режиссеров удачными, сам по себе факт сотрудничества с ними радует. Это действенный способ противостоять нашей тяге к изоляции, охранительству и самих себя нахваливанию. Один Чеховский фестиваль, как бы ни были велики и неисчислимы его усилия, с такой задачей все же не справится.