Пресса

Михайловский балет последний раз танцевал в Москве, и тоже на «Золотой маске», еще под своим старым названием — как Санкт-Петербургский театр оперы и балета имени Мусоргского. Но вместе с названием изменились и приоритеты.



В программе одноактных балетов внимание широкой публики привлекли постановки нового худрука труппы Начо Дуато «Без слов» и «Дуэнде». Но в конкурсе участвовали не они, а «Минорные сонаты» Славы Самодурова. Соседство с двумя шедеврами 20-летней выдержки могло стать убийственным: изощренная виртуозность мастера не оставляла надежд первому балетмейстерскому опыту. Но безнадежны в «Минорных сонатах» разве что авторские комментарии. В танце же — когда мальчики в прикиде инфантильных подростков и женщины-вамп в бордовых корсетах образуют три пары, испытывающие друг друга на эластичность, мобильность и устойчивость, — возникло единение хореографа и исполнителей, то доверие к постановщику, которое порой способно одушевить даже безнадежные опусы.

Такая внутренняя свобода в балетах Начо Дуато возникала, увы, только при появлении Леонида Сарафанова в «Без слов» — остальная труппа осваивает непривычный стиль с огромным трудом. Самодуров же не воспринимает балетные пa как набор шифровок, которые надо соединить в красивые последовательности, а видит в них внутренний смысл.



Сделать этот смысл внятным для зрителя особенно сложно в классике: ей редко удается сопереживать — гораздо легче просто восхищаться. Михаил Мессерер, восстановивший в Петербурге московскую версию «Лебединого озера» — памятник сталинского ампира в балете, — заставил заново вглядеться в хороводы лебедей, буколическое вальсирование на лоне природы и неистовство характерного дивертисмента.



Проведенная репетиторская работа по трудоемкости и тщательности сравнима с восстановлением разрушенных дворцов. В результате открывается, что «Лебединое озеро» было наполнено философскими смыслами задолго до Ноймайера и Матса Эка. Только за коммерческой эксплуатацией главного национального шедевра в наших театрах этого обычно не разглядеть.

Актуальность этому «Лебединому озеру» придает Екатерина Борченко в главной роли. Балерина феноменальных внешних данных, которую многие годы было невозможно оценить из-за вечных технических проблем, теперь щегольски завершает фуэте двойным пируэтом и отважно режет воображаемую озерную гладь диагональю туров. Современным достижениям техники противостоит традиционно понимаемый контраст черного и белого, добра и зла. Но если Одиллия вышла традиционной демоницей, то Одетта — не жертвой, а сильной женщиной, безнадежно одинокой и рассчитывающей только на себя даже в те моменты, когда ее ловко ловит из сбоящих вращений принц Зигфрид.