Пресса

Ближайшая неделя на "Золотой маске" пройдет под знаком Древней Греции: сразу три спектакля, включенных в конкурс и офф-программу фестиваля, вдохновлены сюжетами времен античности.

Миф о Медее, колхидской принцессе, помогавшей предводителю аргонавтов Ясону завладеть Золотым руном, представлен в спектакле Камы Гинкаса. В этой древней истории режиссера привлек финал отношений Медеи с мужем, то есть та часть старинного сюжета, когда Медея убивает своих детей, чтобы отомстить Ясону за супружескую неверность.

Из всех возможных пьес, созданных по мотивам мифа о Медее, Гинкас выбрал вариант Жана Ануя, классика французской драматургии ХХ века, который неоднократно обращался к античным сюжетам. Пьеса написана в 1946 году с характерным для всех кавер-версий Ануя использованием стиля бытовой речи середины ХХ века. Оттенив текст Ануя выжимками из пафосной "Медеи" древнеримского философа-стоика Сенеки и стихами Иосифа Бродского, Кама Гинкас еще более усилил эффект от бытового характера диалогов Ануя.

Не меньшую роль в "осовременивании" сюжета сыграл факт выбора на заглавную роль актрисы Екатерины Карпушиной, которая по физической стати, конечно, годится на роль царицы, но вовсе не лицом или манерами. В итоге от античной Медеи - дочери океанской нимфы и царя Колхиды, внучки бога Гелиоса и титана Океана, племянницы Цирцеи и жрицы Гекаты, в спектакле Гинкаса нет ничего. Его "Медея" - история вовсе не про потомков богов: героев ни в античном, ни в нашем смысле там нет. Его Медея - погрязшая в быте домохозяйка, находящаяся на грани развода с мужем, которому надоели бесконечные истерики жены на почве ревности и общего недовольства жизнью.

Конечно, с такой героиней вместо высокой трагедии легко может получиться сериальное "мыло". Заслуга Гинкаса, однако, не в том, что в своей "Медее" он наглядно продемонстрировал сюжетные источники низких жанров, а в том, что банальность жизни, с которой вроде Медеи далеко не каждый способен смириться, он показал как возможный источник настоящей трагедии.



Постановка Камы Гинкаса выдвинута на "Золотую маску" в пяти главных номинациях. Один из соперников Гинкаса за звание лучшего режиссера - Михаил Бычков из Воронежа, также проявивший в прошлом сезоне интерес к античным классикам.

Для своего первого опыта обращения к античности Михаил Бычков (благодаря которому столичные критики уже 20 лет наблюдают за театральной жизнью Воронежа) использовал экстракт из двух пьес Еврипида - об Электре и Оресте, детях миккенского царя Агаменона, отомстивших своей матери за смерть отца. Если оставить в стороне визуальную составляющую спектакля, то его концепция сводится к мысли, которую режиссер формулирует так: "Люди остаются варварами. Цивилизация, культура, религия не способны изменить человеческую природу. И никакой прогресс не может придать нашему существованию (подобному, в сущности, роли песчинок в пустыне) логики, здравого, а тем более высокого смысла".

В сущности, об этом же, но в смешанном жанре политического перформанса и site-specific сделан и "Эдип. Собачья будка" киевского театра "ДАХ". В основе постановки Владислава Троицкого - пьеса Софокла и текст Клима, известного москвичам своими экспериментами 1990-х годов в подвальной мастерской в Среднем Каретном. Пьеса Клима, с которой начинается спектакль, - это короткие диалоги заключенных о воле и власти, о палачах и жертвах. К антракту зеков, запертых в клетке, заколачивают досками. Во втором действии, когда дело доходит до Софокла, то же самое ждет публику.