Пресса

Большинство предшествующих постановок "Князя Игоря" вытаскивали патриотическую тему, делая ее основным лейтмотивом. Почему вы решили лишить эту оперу патриотического
пафоса?


Считаю, что политический авантюризм не имеет ничего общего с патриотизмом. Патриотическое начало объединяет людей. Сегодняшнее же общество расколото по национальному, социальному, имущественному и если хотите, половому признаку.
Естественно, это соответствующим образом отразилось в спектакле. Поэтому темы патриотизма не возникло.


Вы в своей постановке больше ориентировались на традиционную
оперную публику, или имела место попытка выйти
за рамки жанра и привлечь нового зрителя?


Уверен, что у этого жанра нет никаких рамок. Чаще рамки
бывают у тех, кто работает в этом жанре. Что же касается зрителя, я рассчитываю на неголодного, психически здорового человека, которому еще не безразлично где жить, что смотреть и о чем думать.


В вашей постановке ярко обозначен конфликт западной и русской культур, но в рамках этой оперы вы не даете разрешения
этого конфликта, оставляя тем самым открытый
финал. Такое решение вызвано невозможностью или нежеланием дать ответы на поставленные вопросы?


Жизнь поставила нас перед конфликтом Востока и Запада. Россия всю свою многовековую историю балансирует и ищет свое место. Стоит вопрос: кто мы и чего в нас больше — европейского
или азиатского. В рамках спектакля дать ответ на этот вечный вопрос невозможно. Я надеюсь, что зритель поймет мою гражданскую позицию и услышит в финале спектакля не вопли радующейся толпы, а тихий акапелльный хорал, исторгающийся из души русского человека.


Благодаря оживлению социальности сюжета и большего проявления драматических черт в персонажах эта постановка
стала определенным шагом вперед в жанре. Каким вы видите или хотели бы видеть дальнейшее развитие оперы?


Чего я не хотел достичь, так это оживления социальности, а вот оживить человеческую сущность персонажей было первостепенной
задачей. Ибо как музыкант я столкнулся с величайшей партитурой, повествующей о сильных характерах в переломный
момент истории. Никакие оперные концепции не заменят драматической основы нашей жизни. В этом я и вижу дальнее развитие оперы.

Опера не пользуется популярностью среди молодежи. Что бы вы сделали как режиссер, чтобы привлечь молодого зрителя
в оперу?

А что сейчас пользуется популярностью у молодежи? Учеба? Книги? Спорт? Это проблема государственная, и никакой режиссер
ее не решит. Театр — лишь зеркало нашей жизни. Какова наша жизнь, таков и наш театр. Я могу поставить вопрос, обозначить
тему, кричать, наконец. Важно, чтобы меня услышала и публика, и те, там наверху, кто что-то может изменить. Тогда в оперу, может быть, придет воспитанная, интеллектуальная молодежь, которую, я очень надеюсь, театр встретит не развесистой
клюквой.