Пресса

«Плюс-минус двадцать»: простые истины

Новый спектакль ташкентского театра — про мир без СССР.

Спектакли легендарного театра «Ильхом» — всегда события. На этот раз на «Золотую маску» ташкентские аритисты привезли документальную постановку «Плюс-минус двадцать». Это вторая работа театра в технике verbatim (первая посвящалась любви), ее темой стала жизнь у Узбекистане после распада Страны Советов.

Двухчасовой спектакль «Ильхома» создает двоякое впечталение. С одной стороны — это качественная документальная (и значит правдивая) проза. С другой — слишком уж много в ней приторной радости и благодушия. Возможно, все дело в том, что московский зритель разучился мыслить нетрагическими категориями, не верит он ни в то, что можно оставаться оптимистом, живя в нищете и беспросветности, ни в то, что уехав, — волком выть от ностальгии. «Ильхомоцы» не ставили задачу концентрироваться на чернухе, они собрали вместе сентиментальные и добрые рассказы. В большинстве нет и даже не предполагается хэппи-энда, однако воспринимаются они не иначе как шутки, рассказанные в солнечный мирный полдень в Ташкенте. Люди с нежностью вспоминают несуществующий уже совок, мечтают, любят, ходят на базар, торгуются, ссорятся, мирятся,шипят друг на друга. В каждой из этих лирических зарисовок чувствуется подлинная, но чужая жизнь. В это и заключается основная неудача спектакля — он прекрасен в Ташкенте, в Москве ему не верят. Слишком уж не похоже на нас, взвинченных суетой, обозленных столичных жителей, прекрасные наши «собратья». Слишком неправдоподобна их инфантильность, неспешность и открытость миру, их кодексы чести и совести, наконец, их подлинное несомненное братство. Так наивно в Москве не живут.

К сожалению, и сценография не играет на руку артистам, — москвичи видят в ней только беспомощность. Незамысловатые фотообои с зелеными елками полноценными декорациями назвать трудно. Так же трудно вывести режиссерскую концепцию из одинаковых мизансцен: артисты, одетые в черное, стоят полукругом, поочередно выходя в условный центр, чтобы рассказать очередную версию «постсоветского жития-бытия».

И все же, несмотря на досадные «несовпадения авторского посыла со зрительской чуткостью», 20 этих историй любопытны. Как сказал один из героев — советский Ташкент никуда не исчез, он существует в другой реальности, его помнят и любят до сих пор и те, кто уехал, и те, кто остался. Вот этот нереальный город и показал «Ильхом» — как будто подарил глоток свежего летнего воздуха, кусочек южного неба и безвозвратно ушедшего детства. Пусть мы не верим своему прошлому. Посмотреть, как верят другие все равно стоит.