Пресса

За маской

В Международный день театра, 27 марта, когда в Рязани уже подводились итоги театрального конкурса «Признание», в Москве стартовал главный профессиональный конкурс страны – «Золотая маска». Как к нему ни относятся разные люди, все же именно он показывает современные тенденции в театральном деле. И в эксперт­ном совете, который отбирает спектакли-номинанты, и в жюри – авторитетные люди.

Театр – это чуткий организм, он реагирует на социальные процессы в обществе. Ведь, по идее, главный вопрос, на который должен ответить режиссер, – «Для чего я сегодня беру этот материал, что хочу этим сказать?». Увы, реалии таковы, что вопрос чаще ставится другой – «Какая пьеса обеспечит кассовые сборы?».

В списке номинантов «Золотой маски» этого года – драматических спектаклей большой и малой форм, спектаклей театров кукол – по-прежнему большинство постановок из
Москвы и Петербурга. Есть и представители провинции – Барнаула, Перми, Челябинска, Екатеринбурга, Омска. Экспертный совет отсматривает спектакли по всей стране. Однако Рязань, увы, по-прежнему не попадает в число номинантов.

Как показал региональный конкурс «Признание», в прошлом году спектакли для взрослых были поставлены только в театре драмы, два из них – комедии (В. Шекспира и В. ­Азерникова). Если попытаться «прочесть» послание спектаклей «Сладкоголосая птица юности» по Т. Уильямсу и «Жизнь – великолепная штука» по Дж. Б. Пристли, то это, пожалуй, разочарование сложившейся жизнью, попытка что-то изменить. (Еще один спектакль, «История любви» по Э. Сигалу, малой формы, не вошел в конкурсную программу – это любовная драма).



А какое послание несут нам номинанты «Золотой маски»? В программе – сразу два спектакля «Три сестры» по Чехову из Петербурга (Малый драматический театр, режиссер Лев Додин, и Небольшой драматический театр, Лев Эренбург). Я видела оба: это минор, желание что-то изменить и невозможность осуществления этого. Актуальна и чеховская минорная «Чайка»: номинирован только один спектакль, московский, но я видела в Петербурге и другую прекрасную постановку прошлого года.

Обращаются ведущие режиссеры и к Достоевскому. Спектакль «Сатирикона» «Константин Райкин. Встреча с Достоевским» (режиссер Валерий Фокин), который мне тоже довелось увидеть, – это нелицеприятное путешествие человека внутрь себя. А Сергей Женовач в своей «Студии театрального искусства» поставил 11-ю книгу «Братьев Карамазовых» («Брат Иван Федорович»).

Миндаугас Карбаускис в Российском академическом молодежном театре (РАМТ) реализовал сценическую версию «Будденброков» Томаса Манна, тот же Валерий Фокин в Петербурге, в Александринском театре, взялся за исследование личности Гоголя («Ваш Гоголь»). Звучит и военная тема. В Алтайском драматическом театре обратились к Бертольду Брехту («Мамаша Кураж и ее дети»), в «Современнике» поставили отнюдь не веселую историю «Враги. История любви» по роману нобелевского лауреата Исаака Зингера.

Номинированные спектакли по современной драматургии – тоже отнюдь не «веселуха»: ни «Отморозки» (пьеса Захара Прилепина и Кирилла Серебренникова, «Седьмая студия», Москва), ни «Убийца» (пьеса Александра Молчанова, РАМТ).

Современные режиссеры ведут разговор о человеческой душе, обращаясь к материалу сложному, часто трагическому. Некоторые спектакли визуально аскетичны – все решается через личность актера, который готов донести до зрителя мысль автора и режиссера. Живой театр – театр думающий, размышляющий. Как хотелось бы, чтобы и на рязанской сцене было больше таких работ.