Пресса
Конкурсная программа
Региональные проекты
«Золотая Маска в кино»
Зарубежные проекты
«Золотая Маска в городе»
Детский Weekend
Внеконкурсная программа
Архив
11 апреля 2007
У «Золотой маски», задуманной 12 лет назад как фестиваль достижений театрального хозяйства, есть несколько больных, ни на год не заживающих мест. В чем «Маска» особенно уязвима, так это в провинциальных постановках.
С одной стороны, не привезти лучшие российские спектакли в Москву было бы свинством перед зрителями. С другой же стороны, привезешь их на фестиваль, а тут и выяснится, что по своим художественным достижениям провинциальные театры сильно уступают московским и петербургским. Какой уж тут гамбургский счет? Так вышло и со спектаклем Андрея Прикотенко «Тартюф» в новосибирском театре «Красный факел»: будь он поставлен в Москве или Петербурге, у него не было бы ни единого шанса оказаться в фестивальной программе.
Плохих привозных спектаклей на «Маске» мы видели предостаточно, но если бы кому-нибудь пришла в голову идея составить рейтинг худших спектаклей фестиваля за все годы его существования, то новосибирский «Тартюф» смог бы побороться за одно из почетных мест в таком списке. В спектакле Андрея Прикотенко среди достоинств - лишь бодрость да динамизм, но для освоения мольеровского «Тартюфа» этого, воля ваша, как-то маловато.
Для того чтобы прослыть современным режиссером, действие классической пьесы, как известно, обязательно нужно куда-нибудь перенести - хоть в другую эпоху, хоть в какое-нибудь местечко позабавней. Шагая в ногу с модой, Прикотенко поселил несчастную семью г-на Оргона в мясной лавке. Отчего не в аптеке? Отчего не в морге? Отчего не в парфюмерном магазине? Не умничайте и оставьте эти неуместные вопросы при себе - режиссер вряд ли найдет, что вам ответить. О том, что обманутая семейка, описанная Мольером, торговала мясом, он и сам, собственно, забудет уже через пять минут после начала. На сцене висят освежеванные туши, колбасы и окорока, но нужны они для чего? Правильно, для смеху. Батоном колбасы можно огреть кого-нибудь по башке. Замусоленную грудинку будут, волоча ее чуть ли не полу, весь спектакль таскать из угла в угол. На крюк в мясницкой можно кого-нибудь (хи-хи-хи) подвесить. А поливальный шланг, который мясники обычно применяют в санитарных целях, сгодится для того, чтобы остудить чей-нибудь пыл. Обыграть текст мольеровской пьесы режиссеру не приходит в голову даже когда к этому есть поводы. Так, рассказывая Оргону о том, как Тартюф умял целый окорок, Дорина и пальцем не пошевельнет, чтобы указать при этом на целые горы мяса, висящие тут же на крюках.
Служанке Дорине здесь, по правде говоря, не до того, чтобы вникать в смысл произносимого. Играет ее молодой парень Максим Битюков, который в самом начале спектакля на наших глазах нацепит юбку и засунет вместо сисек два апельсина. Опять спрашиваете для чего? Ну вот какие же вы непонятливые: для смеху, сказано же вам. Нешто не видели, как в передаче «Аншлаг, аншлаг» мужики в баб переодеваются и верещат дурными голосами? Не смешно, говорите? На вас не угодишь.
Ну ладно: понять, что хочет нам сказать Дорина, в спектакле Андрея Прикотенко сложно уже хотя бы той причине, что исполнитель этой роли не произносит примерно 18 букв из 33, имеющихся в его распоряжении. Но ведь и других актеров, у которых дикция не столь удручающая, понять сложно. Даже Владимира Лемешонка (Оргона) и Игоря Белозерова (Тартюфа), которые выдвинуты за эти роли на «Золотую маску». Никаких внятных отношений между персонажами в этом спектакле, увы, не простроено, и все, к чему он сводится, так это к пошлому комикованию. Для того чтобы пронять зрителя, пойдет в ход все, включая комические оговорки. Вместо «лобзает прах» скажут, например, «лобзает пах». Вместо «молитвенного бденья» - «молитвенное бзденье». Вы рассмеялись? Ну наконец-то!
оригинальный адрес статьи
Мясокомбинат имени господина де Мольера
Глеб Ситковский | ГазетаУ «Золотой маски», задуманной 12 лет назад как фестиваль достижений театрального хозяйства, есть несколько больных, ни на год не заживающих мест. В чем «Маска» особенно уязвима, так это в провинциальных постановках.
С одной стороны, не привезти лучшие российские спектакли в Москву было бы свинством перед зрителями. С другой же стороны, привезешь их на фестиваль, а тут и выяснится, что по своим художественным достижениям провинциальные театры сильно уступают московским и петербургским. Какой уж тут гамбургский счет? Так вышло и со спектаклем Андрея Прикотенко «Тартюф» в новосибирском театре «Красный факел»: будь он поставлен в Москве или Петербурге, у него не было бы ни единого шанса оказаться в фестивальной программе.
Плохих привозных спектаклей на «Маске» мы видели предостаточно, но если бы кому-нибудь пришла в голову идея составить рейтинг худших спектаклей фестиваля за все годы его существования, то новосибирский «Тартюф» смог бы побороться за одно из почетных мест в таком списке. В спектакле Андрея Прикотенко среди достоинств - лишь бодрость да динамизм, но для освоения мольеровского «Тартюфа» этого, воля ваша, как-то маловато.
Для того чтобы прослыть современным режиссером, действие классической пьесы, как известно, обязательно нужно куда-нибудь перенести - хоть в другую эпоху, хоть в какое-нибудь местечко позабавней. Шагая в ногу с модой, Прикотенко поселил несчастную семью г-на Оргона в мясной лавке. Отчего не в аптеке? Отчего не в морге? Отчего не в парфюмерном магазине? Не умничайте и оставьте эти неуместные вопросы при себе - режиссер вряд ли найдет, что вам ответить. О том, что обманутая семейка, описанная Мольером, торговала мясом, он и сам, собственно, забудет уже через пять минут после начала. На сцене висят освежеванные туши, колбасы и окорока, но нужны они для чего? Правильно, для смеху. Батоном колбасы можно огреть кого-нибудь по башке. Замусоленную грудинку будут, волоча ее чуть ли не полу, весь спектакль таскать из угла в угол. На крюк в мясницкой можно кого-нибудь (хи-хи-хи) подвесить. А поливальный шланг, который мясники обычно применяют в санитарных целях, сгодится для того, чтобы остудить чей-нибудь пыл. Обыграть текст мольеровской пьесы режиссеру не приходит в голову даже когда к этому есть поводы. Так, рассказывая Оргону о том, как Тартюф умял целый окорок, Дорина и пальцем не пошевельнет, чтобы указать при этом на целые горы мяса, висящие тут же на крюках.
Служанке Дорине здесь, по правде говоря, не до того, чтобы вникать в смысл произносимого. Играет ее молодой парень Максим Битюков, который в самом начале спектакля на наших глазах нацепит юбку и засунет вместо сисек два апельсина. Опять спрашиваете для чего? Ну вот какие же вы непонятливые: для смеху, сказано же вам. Нешто не видели, как в передаче «Аншлаг, аншлаг» мужики в баб переодеваются и верещат дурными голосами? Не смешно, говорите? На вас не угодишь.
Ну ладно: понять, что хочет нам сказать Дорина, в спектакле Андрея Прикотенко сложно уже хотя бы той причине, что исполнитель этой роли не произносит примерно 18 букв из 33, имеющихся в его распоряжении. Но ведь и других актеров, у которых дикция не столь удручающая, понять сложно. Даже Владимира Лемешонка (Оргона) и Игоря Белозерова (Тартюфа), которые выдвинуты за эти роли на «Золотую маску». Никаких внятных отношений между персонажами в этом спектакле, увы, не простроено, и все, к чему он сводится, так это к пошлому комикованию. Для того чтобы пронять зрителя, пойдет в ход все, включая комические оговорки. Вместо «лобзает прах» скажут, например, «лобзает пах». Вместо «молитвенного бденья» - «молитвенное бзденье». Вы рассмеялись? Ну наконец-то!
оригинальный адрес статьи
