Пресса

Пермский балет в Москве: Перешутили Баланчина и Килиана

В том, что Пермский театр оперы и балета умеет соблазнять самых утомленных поклонников прекрасного, Москва убедилась давно: именно благодаря пермякам у нас звучали раритетные оперы Монтеверди и Массне, показывали балеты Баланчина и Роббинса. И на этот раз балетная труппа, вообще-то считающая своей специализацией русскую академическую классику, сервировала вечера для гурманов. «Свадебка» Стравинского в постановке Иржи Килиана соединилась с «Геревенью» Владимира Николаева в постановке Раду Поклитару. Программа «В сторону Дягилева» включила Monumento pro Gesualdo Стравинского и Kammermusik № 2 Хиндемита в хореографии Баланчина с «Шутом» в постановке главного балетмейстера театра Алексея Мирошниченко.

Сборником давно изученных имен эта коллекция выглядит только на первый взгляд. Творчество прославленного Иржи Килиана до сих пор остается для России раритетом — до Перми его спектаклями смогли обзавестись лишь Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко и Большой. Причем уральцы заполучили права на бесспорный шедевр — «Свадебку». Два баланчинских балета, наоборот, к тиражированным хитам не относятся. «Геревень», мировая премьера даже не предыдущего (именно его сейчас оценивает жюри «Золотой маски»), а нынешнего сезона, создана по заказу пермского театра композитором Владимиром Николаевым и хореографом Раду Поклитару, в последнее время нечасто выпускающим новые спектакли. «Шут» же стал практически первым сценическим воплощением партитуры Прокофьева со времени премьеры в 1921 г. и знакомством с великой сценографией Михаила Ларионова.

Но сама по себе красота продюсерских проектов не гарантирует театрального события. Тем более что пермское исполнение западных шедевров пока сложно назвать эталонным: «Свадебка» из балета земного превращается в небесный, практически «Шопениану», баланчинские, наоборот, обретают тягучесть, а Kammermusik № 2 — еще и полное отсутствие юмора. В то же время две программы показали совсем не ту труппу, которая совсем недавно, всего три-четыре года назад, танцевала на гастролях «Серенаду» и «Корсара». И дело не в том, что ее состав кардинально изменился, — большинство участников тех спектаклей в строю. Метаморфозы пермской труппы идеально отражает «Шут». На премьере он выглядел музейной экспозицией во славу дягилевских «Русских сезонов» — хореографические комбинации Мирошниченко, не лишенные изящества и остроумия, казалось, тонули в драйве оркестра, ведомого Теодором Курентзисом, и размашистых, как пощечина, лубках Ларионова. Полтора года спустя «Шута» оказалось не узнать. При этом оркестр не рассыпался, а сценография, хотя и подвергшаяся испытанию чужой сцены, все же продемонстрировала свою мощь. Исполнители же, танцевавшие премьеру с осторожностью и аккуратностью людей, попавших на минное поле, с тех пор нашли общий язык и с радостно-крикливыми костюмами Татьяны Ногиновой, и с экзальтированной музыкой, и с сочной хореографией. Стопы больше не стесняются сгибаться «утюжком», ноги беззаботно утрируют глубину и ширину позиций, руки так и просятся вместо соблюдения округлости позиций обнять мир, а работы Александра Таранова (Шут) и Ляйсан Гизатуллиной (Шутиха) не выглядят аутсайдерскими в общем списке номинантов, где фигурируют звезды мирового класса Диана Вишнева, Екатерина Кондаурова и Андрей Меркурьев. Что свидетельствует о том, что хореография эпохи пост-Петипа тоже может стать специализацией пермяков. Если у них будет возможность работать над ней со специалистами регулярно.