Театральная компания ЗМ

Пресса

25 марта 2013

Театр, где не ступала нога человека

Марина Шимадина | Газета «Известия»


На «Золотой маске» в программе «Легендарные имена и спектакли» на сцене Школы драматического искусства показали уникальную постановку немецкого режиссера Хайнера Геббельса «Вещь Штифтера», в которой нет ни одного актера.


Все знают простейшую формулу театра, выведенную Немировичем-Данченко: вышли два актера, расстелили коврик, и понеслось... Это, так сказать, первооснова, без которой театр не может существовать. Оказывается, может. В спектакле швейцарского режиссера и композитора «Види Лозанн» актеров нет вообще, если не считать двух рабочих сцены, которые в начале посыпают площадку каким-то белым порошком и запускают хитрую машинерию.


Зато вместо коврика — целых три бассейна, в которых что-то булькает, кипит и пузырится, как воды Соляриса, сложные видеопроекции, голые бутафорские деревья, четыре фортепиано и рояль с оголенными внутренностями и еще какие-то диковинные инструменты, издающие странные звуки. Всё это живет своей жизнью, подчиняясь непонятной нам логике.


Иногда сверху идет дождь, поднимаются и опускаются белые занавеси, мелькают лучи света. В гулком пространстве звучат одинокие голоса: суфийское пение, завывание муэдзина, обрывки каких-то интервью и невнятное бормотание. Один голос читает отрывок из романа малоизвестного у нас австрийского писателя Адальберта Штифтера, повлиявшего на философию Мартина Хайдеггера, который стремился прозревать суть бытия в самых простых вещах.
В тексте очень подробно рассказывается о заиндевевшем, покрытом ледяной коркой лесе, в котором кажется нет ни одной живой души. Сценография спектакля тоже напоминает пейзаж после апокалипсиса, где не осталось людей, только вещи и голоса — последние свидетельства их существования. Картина безысходная, но завораживающе-красивая. Мир без людей оказывается таким гармоничным, что об их исчезновении даже не жалеешь.


Имя Хайнера Геббельса, пришедшего в театр из мира альтернативной музыки и отмеченного престижной европейской премией «Новая театральная реальность», уже знакомо москвичам по спектаклям с непроизносимыми названиями «Хаширигаки» и «Эраритжаритжака», которые в разные годы привозил Чеховский фестиваль. Они поражали публику изысканной визуальной игрой и хитрыми видеофокусами: например, в одном из них зрителями показывали на экране, как актер уходил со сцены, выходил из театра Моссовета, садился в такси, ехал домой, готовил там омлет, а потом оказывалось, что эта квартира находится на той же сцене, за занавесом.


В спектаклях Геббельса музыка, свет, декорации и актеры всегда существовали на равных, как краски одной палитры художника. А текст становился лишь толчком, поводом для тотальной театральной игры. Как композитор он много экспериментировал со звуком: в «Черном на белом» актеры бросали мячи в барабаны и листы железа, в спектакле «В тот же вечер» запускали медные тарелки, как детские волчки.


Еще семь лет назад режиссер признавался в интервью, что не представляет себе театра без людей. Но уже в 2008 на Авиньонском фестивале представил «Вещь Штифтера» — динамическую инсталляцию, которую легко поместить в контекст какой-нибудь биеннале современного искусства.


За последние годы европейский театр стал все плотнее смыкаться с contempоrary art. Активное использование современных мультимедийных технологий смещает центр тяжести с человека на визуальную среду. И впечатляющие результаты таких междисциплинарных экспериментов мы видели в постановках Касторфа, Лепажа, Кэти Митчелл и многих других.


У нас в этом русле интересно работает театр АХЕ, помещающий актеров в фантастическую виртуальную реальность. Но Хайнер Геббельс, пожалуй, пошел дальше всех и раздвинул границы театра до таких мест, где не ступала нога человека.



оригинальный адрес статьи