Пресса

«Дядю Ваню» искупали в бассейне

Гвоздем внеконкурсной программы «Золотой маски», как и ожидалось, стал спектакль украинского режиссера Андрия Жолдака, поставленный в Финляндии, в шведскоязычном театре «Клокрике». На его камерной сцене режиссер продолжил свой театральный трактат о «свойствах страсти», начатый пару лет назад в городе Турку, где он поставил «Анну Каренину» с потрясающей молодой актрисой Кристой Косонен.

Та Анна сходила с ума от любви в буквальном смысле этого слова: она переходила в какое-то измененное состояние сознания, попадала в таинственное зазеркалье и затягивала туда Вронского, словно на аркане. В «Дяде Ване» любовь, вернее, неутоленная тоска по любви перерождает и калечит всех героев. Все, за исключением старушки матери, тут буквально исходят эротической истомой. Как и в чеховской «Чайке», в этом спектакле шесть пудов любви, но любви исключительно телесной, и колдовское озеро тоже присут­ствует, превратившись в небольшой бассейн, где персонажи остужают пыл.

Криста Косонен здесь играет Елену Андреевну, и именно она, а не блаженненький дядя Ваня, портретно похожий на Достоевского (Юсси Йонссон), у Жолдака становится главной героиней. Роскошная, статная и широкоплечая — про такую Маяковский мог бы сказать: «Ты одна мне ростом вровень», — она электризует воздух вокруг себя, притягивает все взгляды и помыслы. При появлении героини на сцене раздается тревожный, потусторонний «звук лопнувшей струны». Замечание Войницкого «в ваших жилах течет русалочья кровь» Жолдак реализует буквально. Актриса натягивает на бедра узкий серебристый хвост и яростно плещется в бассейне, красиво окатывая окружающих брызгами.

При этом сама Елена страдает не меньше других. Она равнодушна к старому мужу, который беспомощно елозит по ней, облизывая шею. А на вопрос Сони, счастлива ли она, начинает биться в страшных конвульсиях. Жолдак привычно переводит внутреннее смятение героев на внешний план, делает зримыми их тайные желания. Он будто упражняется в изобретении все новых метафор пожирающей страсти. Елена, подобно прародительнице Еве, так сексуально поедает яблоко, что некрасивая Соня (Алма Пёйсти) в припадке ревности кидается между нею и Аст­ровым. А потом сама начинает соблазнять доктора, облизывая с пальцев молоко, и тот, не выдержав, бросается на нее и выливает весь кувшин ей на голову. И даже самовар тут раздувают сапогом в ритме выпрыгивающего сердца.

В общем, у Жолдака, как всегда, много режиссерских находок, как всегда, много физических действий, заряжающих спектакль витальностью. Но в сравнении с его предыдущими, порой избыточными, но фантастически изобретательными полотнами «Дядя Ваня» выглядит бледно. Может быть, все дело в том, что на этот раз режиссер-бунтарь, прежде не оставлявший камня на камне от литературных источников, решил покорно следовать за пьесой, сделав минимум купюр. Но видно, что сам текст ему малоинтересен. Чеховские характеристики персонажей противоречат тому, что мы видим на сцене. Долгие диалоги вызывают скуку и утомление уже у зрителей.

Самые лучшие сцены — те, что без слов. Например, когда Елена и Астров (раскосый, похожий на самурая Ян Корандер) молча режут и рубят яблоки, постепенно стервенея и впадая в раж. Или когда дядя Ваня вдруг изливает свои чувства оглушительной арией Калафа из оперы «Турандот» (в записи, конечно), а Елена рыдает под божественную музыку, оплакивая свою неудавшуюся жизнь. В эти моменты спектакль дей­ствительно прорывается к каким-то ритуальным, архетипическим глубинам, обжигает духом трагедии. Но таких сцен немного. Даже страшный финальный монолог Сони, который она читает для самой себя, поскольку Войницкий и его мать вдруг превращаются в олигофренов со слюнявыми ртами, меня по крайней мере не пробил.

Значит ли все это, что Жолдак остепенился, стреножил свою буйную фантазию и растерял визионерский пафос? Думаю, что нет. Режиссер сам признался в одном из интервью, что на «Дяде Ване» он отдыхал. Зато не так давно в Турку вышел его новый «Вишневый сад», который Жолдак называет одной из лучших своих работ. А в апреле режиссер приступит к репетициям «Трех сестер» в Национальном театре Хельсинки. Надеюсь, что эти спектакли нас еще удивят.