Театральная компания ЗМ

Пресса

17 октября 2013

Олег Табаков: где вы, властители дум?

Борис Тух | Газета «Столица»

Театр-студию Табакова все называют «табакеркой», но из его уст я ни разу не слышал это название, только подвал, т.к. находится она в подвальном помещении на ул.Чаплыгина, 1а.
Народному артисту СССР, основателю и руководителю театра-студии и художественному руководителю МХТ им.Чехова Олегу Павловичу Табакову 78 лет. Женат вторым браком на актрисе Марине Зудиной. Четверо детей, младшей дочери семь лет. В «Году, когда я не родился» сына Судакова, 17-летнего Прова, которому становится невтерпеж жить в атмосфере лжи, играет сын Олега Табакова, студент Московской театральной школы Павел.



Сбылась мечта…




- Олег Николаевич, как вам хватает сил руководить – причем по-настоящему, а не формально – двумя театрами? И не только ими…



- Знаете, генетика хорошая. Во мне текут четыре крови: русская, польская, украинская и мордовская. А люди со смешанной кровью, как правило, получаются жизнестойкими. С детства я был работоспособным. А руководить начал с 1970 года, стал директором «Современника», которому до того отдал 14 лет жизни. Был самым молодым из его основателей.



Когда творец всех наших побед Олег Николаевич Ефремов ушел в Художественный театр, труппа предложила мне взять директорство на себя. Но потом я постепенно понял, что мои представления о целях и задачах, стоящих перед»Современником, »разнятся с пониманием моих товарищей в «Современнике», и пора мне сваливать. И я стал строить свой театр.


В этом году исполнится 30 лет с тех пор, как московский мандарин Гришин (первый секретарь Московского обкома и горкома КПСС Гришин В.В. – Б.Т).придушил первую мою студию. Второе ее рождение произошло в 1987 году. А вообще свой первый спектакль мы сыграли в подвале почти 35 лет назад, 29 октября 1978 г.



А четыре года назад сбылась мечта идиота. Открылась моя театральная школа. У нас ежегодно по всей России, от Владивостока до Кенигсберга, идет отбор талантливых ребят. А потом собираем 120 кандидатов кандидатов в Москве, где проходит окончательный отбор. Железнодорожные билеты всем им оплачивает Миша Задорнов. Для 120 кандидатов до Москвы, а так как мы принимаем на курс только 24 человека, то 96 непрошедшим он же оплачивает и обратный проезд.



- Известно, что не один Задорнов помогает вам. Есть меценаты-спонсоры и среди крупных бизнесменов. Как вам удается уговаривать их жертвовать деньги на искусство вместо покупки очередного «Бентли» или яхты?



- Очень просто. Деньги дают успешным. И не ворующим.



«Мои ученики смотрят на меня, как на Невьянскую башню»

- Одна из первых ваших ролей –15-летний Олег в пьесе Розова «В поисках радости», юный бунтарь, рубивший дедовской шашкой полированную мебель. И вот снова Розов. Можете ли вы себе представить, что сказал бы тот Олег сегодняшнему Судакову?



- Это вопрос связи времен. Начну издалека. Во-первых, назову некоторые повороты судьбы. 43-й год. Еще не окончательно ясно, кто победит: Сталин или Гитлер. А Владимир Иванович Немирович-Данченко заставляет – да, буквально: заставляет – советское правительство открыть Школу-студию Художественного театра. Не будь этого, не было бы Ефремова, Волчек, Дорониной, Басилашвили, Олега Борисова. А потом не случайно, что на этом стебле Ефремов пробивает идею «Современника». На этом же стебле вырастает одна студия, другая, подвал на ул.Чаплыгина и пр. Я думаю, что и другие лесопосадки плодоносят. Так что без связи времен мы – никуда.



А вас, наверно, интересует, отчего это вдруг Розов? Я процитирую в качестве ответа некоторые соображения, высказанные Владимиром Ивановичем Немировичем-Данченко. Современный театр, конечно же, должен ставить современную драматургию. Но когда у современных авторов недостаточно таланта и масштаба, нужно брать те пьесы, которые указывают нам на болевые точки времени. Вот тут тот самый случай. А еси добавить сюда талант режиссера, то можно сказть, что мы во всеоружии.



Я не от хорошей жизни взялся за Виктора Сергеевича Розова. Просто трудно было предвидеть, что опять в эту сторону качнется маятник. «Гнездо глухаря» ставил Театр Сатиры в конце 70-х, Судакова играл Толя Папанов, тем не менее большого внимания к той постановке тогда не было. Эта пьеса вернулась сегодня, потому что в ней можно открыть спор общечеловеческих ценностей, с теми ценностями, которые преобладали в то время и снова начинают вылезать из всех щелей в наше.



А что сказал бы тот Олег сегодняшнему Судакову? Нужно очень странное стечение обстоятельств, чтобы они встретились. Нынешние ребята и принимают, и бунтуют иначе. Я регулярно встречаючь с моими учениками, которых я набрал в этом году в четвертый раз. Они смотрят на меня, как… Вот в Екатеринбургской…нет, все еще Свердовской, губернии, есть такая падающая башня. Невьянская. Ей лет 250. Она клонится, но все не падает. Вот и мои ученики, думаю, смотрят на меня, как на Невьянскую башню. Они получают определенную пользу, общаясь со мной. Я обращаюсь с ними сурово, дисциплинирую.



Я ведь не просто их чему-то обучаю. Я обучаю актеров для завтрашнего дня этого маленького подвального театра. Что на ул.Чаплыгина, в доме, где Исайя Добровейн когда-то музицировал, и помощник присяжного поверенного (В.И.Ульянов-Ленин – Б.Т.)слушал в его исполнении Бетховена и чувствовал, как в его душе на миг пробуждается что-то человеческое. А потом в этом же доме горный орел (И.В.Сталин – Б.Т.), оценивая поэму Горького «Девушка и смерть», сказал: «Эта штука посильнее «Фауста» Гёте». На месте угольного склада, где уже был не уголь, а прах, где было все захламлено, загажено, возник этот маленький театр. И где зал всегда переполнен.



- У вас в Художественном театре работает парень с того курса, который был набран в Эстонии и учился в Школе-студии Художественного театра Паша Ворожцов. Как вы им довольны?



- Хорошо. Он не только одаренный парень, он еще и очень серьезный, очень честно относится к своей работе. Вот в «Чайке», недавно вышедшей у нас, он играет Треплева. Очень неожиданно. Ставил Костя Богомолов, который у нас постепенно избавляется от своих привычных излишеств.



Время кризиса



- Насколько современна современная драматургия?



- Частично я ответил на этот вопрос, объясняя, почему у нас идет Розов. Как вы отнситесь к современной драматургии? Плохо. Плохо отзывается современная драматургия на наше время. Однако… С какого бока ваш земляк Раймонд Каугвер вдруг стал повсеместно ставившимся драматургом? Что должно было для этого произойти? Была реальность, каким-то образом отразившаяся в его пьесах, этап развития, который надо было пройти. Где вы, властители дум сегодняшние?



- Как вы оцениваете сегодняшнее состояние российского театра?



- У меня печальное ощущение. Мы вступили в полосу кризиса. Теряем целое поколение режиссеров. Если бы вы у меня спросили это лет 20 назад, я сумел бы назвать не меньше 20 фамилий относительно молодых и многообещающих постановщиков, работающих не в столицах: Евгения Марчелли, Наума Орлова, Александра Дзекуна; всех и не перечислишь. Сейчас в России 630 театров, лет пять назад вообще некого было бы назвать; сейчас пытается взорлить лицо кавказской национальности (см. ниже Б.Т) - он поставил у нас на Новой сцене «Сказку о том, что мы можем и что нет…» по рассказу Луцика и Саморядова.
Это сложно. Всерьез сложно. Радужной картины не предвидится.
Вот есть один мой кореш из Екатеринбурга, режиссер и драматург…



- Коляда?



- Нет, Коляду давно уже проехали. Молодой. Василий Сигарев. Он недавно сборник пьес своих выпустил. Вот на него надежда есть.



Секрет успеха



- Каким образом вам удалось из Художественного театра, последние лет 60 очень консервативного, сделать театр с такой разнообразной репертуарной политикой, буквально от стенки до стенки, от Чехова, Горького и Булгакова до Дурненкова, МакДонаха и Гришковца?



- Чудес на свете не бывает. В 2000 году в зале было 41-42 процента зрителей.



- Это страшно.


- Страшно? Это ка-та-стро-фа! Я в своей жизни… ученые женщины-театроведки подсчитали, сколько я в своей жизни сыграл спектаклей, назвали большую цифру, не помню точно, но очень большую, где-то от четырех до пяти тысяч… и из этого числа я играл перед неполным залом раз, может быть, двадцать. Большая часть из этих двадцати пришлась на Осакаровский район Карагандинской области, где мы гастролировали, потому что это – сельский район, и женщины-доярки, просто не успевали на спектакли, им надо было торопиться на вечернюю дойку.



А теперь у нас заполняемость зала – 99%! Это я не к тому, хорошие у меня театры или плохие, а к тому, что это театры, пользующиеся повышенным спросом. И Костя Богомолов, постановщик этого спектакля и, в свободное от работы время, муж нашей молодой звезды Дарьи Мороз, звонит мне в день предварительной продажи билетов и говорит: «Олег Палыч, а очередь-то тянется от дверей кассы до Дмитровки!»



Должен сказать, что возвращение зрителя в зал проходило последовательно. Тут, конечно, свою роль играют перемены, и это не только у нас. Вот если взять даже последний прорыв, появление новых художественных руководителей, когда Миндаугас Карбаускис взял Театр Маяковского, Евгений Писарев – Пушкина, Кирилл Серебряников – Гоголя, то все это привело к подъему интереса к театрам. Но если говорить серьезно, то я думаю, что если мы, живущие и пока еще способные, не сделаем этого, то за нас никто не сделает.



- Облик Художественного театра при вас сильно изменился?



- Так говорят. Но я постараюсь опровергнуть. В 2001 году Володя Машков, в ту пору еще молодой актер и совсем молодой режиссер, ставит абсолютно коммерческую, ловко скроенную, комедию Рэя Куни «Номер 13».



- Замечательный спектакль! Я как-то будучи в Москве попал на него – и буквально умирал от смеха.



- Вот-вот. А тогда только ленивый не возил меня рожей по асфальту: «коммерциальный», «буржуазный». А через несколько лет те же лица восклицали: «Вот как нужно ставить комедию!». «Номер 13» - самый успешный спектакль этого театра за десятилетие. А почему? А потому, что он делался по методологии этого театра, по методологии внутреннего актерского существования.




- То есть методология сохраняется, а репертуарная политика при этом может меняться, успевать за временем или опережать его – и тогда сам театр остается верен себе и по большому счету неизменен?



- Абсолютно верно! Авангард Леонтьев, Женя Миронов и другие актеры по-настоящему играли, фантастически точно, а швейцар с галунами, шотландская ткань в клетку и Биг-Бен за окнами только подчеркивали это. Безумно смешно было. Я смотрел спектакль раз шесть и заметил, что некоторые женщины вдруг выходили из зала – и вскоре потихонечку возвращались. Догадываюсь, что выходили они опростаться, как говаривала моя бабушка. Люди существовали в этом спектакле по-человечески, вот и всё объяснение успеха.



- В конце прошлого сезона у вас на Малой сцене вышла «Сказка о том, что мы можем и чего нет» в постановке Марата Гацалова. Так как Гацалов – худрук таллиннского Русского театра, то очень интересно узнать побольше про этот спектакль и про то, каким он видится вам?



- А, безграничное режиссерское дарование Гацалова…



- Олег Палыч, ну зачем же так иронически цитировать некоторых рецензенток? Марат Гацалов, несомненно, очень талантлив. Хотя у нас он «Вавилонскую башню-1» провалил, но ведь и провал может идти на пользу. Не зря же одно из самых театральных стихотворений Вознесенского начинается: «Провала прошу, провала!»



- Гацалову желаю всяческих успехов. «Вавилонскую башню-1» я, естественно, не видел и не стану обсуждать. Так же как не стану обсуждать его спектакль в Художественном театре. На мой взгляд, это несовершенный спектакль. Все это я уже видал. Я думаю, что самое сильное художественное впечатление у меня возникло от прочтения прозы Луцика и Саморядова. (Алексей Саморядов погиб в результате несчастного случае в 32 года; Петр Луцик умер от сердечной недостаточности в 40 лет. Оба при жизни были недооценены. Лучший фильм по их сценарию «Дикое поле» был поставлен Михаилом Калатозишвили уже после смерти обоих, сам Калатозишвили умер в 50 лет; хочешь – не хочешь, а что-то мистическое тут есть – Б.Т.)
Многое в том, как реализовано драматическое сочинение Дурненкова по этому рассказу, все-таки из набора обозначений. Все только обозначается, а не проживается. Я такой театр никогда не любил…



- …И все-таки позволяете ему существовать в границах вашей империи - Художественного театра.



- А как же иначе. Так отцы- основатели завещали! С какого бока Константин Сергеич, будучи наследником золотошвейного производства, пустил в свой театр сына пензенского аптекаря Мейерхольда? Что у них было общего? Что общего было у Немировича и почти парвеню… не буду называть кого?… Когда отвечаешь за такую махину, нужно наступать на гордо собственным вкусам и пристрастиям: авось дичок привьется на могучем стволе нашего дерева и даст хорошие плоды!



- А традиции отцов-основателей живут?




- А вы сами как считаете.



- Этика Станиславского точно жива! Год назад я был на Международном фестивале театральных школ, который устраивала Школа-студия. И мне показалась прекрасно старомодной воспитанность ее студентом. Здороваются с каждым встреченным в коридоре, даже не зная его.



-Да, да. А когда я учился, мы поздоровавшись, обегали по кратчайшей линии и снова оказывались перед человеком, чтобы поздороваться вторично и показать, как мы уважаем его и какие у нас хорошие манеры. Это было чуть демонстративно, но очень симпатично!



оригинальный адрес статьи