Пресса
Конкурсная программа
Региональные проекты
«Золотая Маска в кино»
Зарубежные проекты
«Золотая Маска в городе»
Детский Weekend
Внеконкурсная программа
Архив
29 февраля 2008
Новосибирский балет на «Золотой маске»
Тот маленький спектакль, что участвует в «масочном» конкурсе в этом году, сочинен Эдвардом Льянгом и впервые был поставлен в Санта-Фе. Потому, видимо, автора нет в номинации «Лучшая работа хореографа» -- экспертный совет традиционно не вносит постановщика в шорт-лист, если этот постановщик придумал данную вещь не для вот этого конкретного театра. Льянг -- один из «новых хореографов» New York City Ballet (в России из полудюжины танцовщиков, начавших сочинять там спектакли в последнее десятилетие, пока появился лишь Кристофер Уилдон, поставивший «Милосердных» в Большом). Премьер Мариинки Игорь Зеленский, в свое время танцевавший и в NYCB, а полтора сезона назад возглавивший новосибирский балет, стал решительно добавлять в репертуар баланчинские спектакли. Но, добавляя «великое прошлое», решил не забывать и о сегодняшнем дне. И Льянг выступает в Сибири послом постбаланчинской хореографии.
Она дается новосибирской труппе легче, чем хореография баланчинская (в тот же вечер вне конкурса показали «Серенаду» и «Аполлона Мусагета»). Мистер Би, как называли создателя и правителя NYCB в Штатах, был замечательным чертежником-геометром, линии кордебалета в его спектаклях должны быть стройны и правильны, малейшее отклонение кажется непристойным звуком мобильника, раздавшегося во время службы в храме. Но эту абсолютно ригористическую стройность новосибирцы воспроизвести не в состоянии, и дело тут не только в том, что техники не хватает (Зеленский их со временем вымуштрует -- можно не сомневаться), но в том, что труппа просто мала. В ней невозможно набрать полторы дюжины девиц одинакового роста -- и «Серенада», что должна литься плотной волной и колыхаться ровным полем, более всего напоминает забор, собранный из подручных материалов. Стоящие рядом девушки -- от крох до великанш -- при первом же своем появлении заставляют зал улыбнуться, а не впасть в молитвенное благоговение.
А «Шепот в темноте» не требует выверенных углов и по-гвардейски одинакового кордебалета. Три пары по очереди выходят из тьмы и ведут скользящие, гнущиеся, ласковые дуэты-разговоры под музыку Филиппа Гласса из сюиты «Воды Амазонии». Хореограф уверяет в программке, что это вариации на тему похода Орфея за Эвридикой в подземное царство, но балет мог бы существовать и без его пояснений. Ясно, что мужчина жив, из плоти и крови, в движениях неуверенность, возникающая из-за путешествия в темноте (а весь спектакль -- в полутьме, этакое царство теней в полном смысле слова). И ясно, что женщина уже за гранью, так свободно движется она в этой тьме, так гибка и не по-земному уже пластична. Замечательной красоты диалог -- игра с эхом движений, с их отблесками, воспоминаниями о них. Шесть артистов -- Наталья Ершова, Анна Одинцова, Ольга Телюпа, Роман Полковников, Илья Головченко, Андрей Матвиенко -- воспроизводят «Шепот» на полутонах, с отличным чувством меры. Ни один из исполнителей, увы, не выдвинут в частных номинациях, но ведь в запасе у жюри всегда есть две «свободные», не принадлежащие номинациям «Маски»? Хорошо бы, чтобы об этом хрупком «Шепоте» не забыли за громкими (и славными, и прекрасными) высказываниями других театров.
N°33, 29 февраля 2008 ИД "Время"
оригинальный адрес статьи
Тихим шепотом
Анна Гордеева | Время НовостейНовосибирский балет на «Золотой маске»
Тот маленький спектакль, что участвует в «масочном» конкурсе в этом году, сочинен Эдвардом Льянгом и впервые был поставлен в Санта-Фе. Потому, видимо, автора нет в номинации «Лучшая работа хореографа» -- экспертный совет традиционно не вносит постановщика в шорт-лист, если этот постановщик придумал данную вещь не для вот этого конкретного театра. Льянг -- один из «новых хореографов» New York City Ballet (в России из полудюжины танцовщиков, начавших сочинять там спектакли в последнее десятилетие, пока появился лишь Кристофер Уилдон, поставивший «Милосердных» в Большом). Премьер Мариинки Игорь Зеленский, в свое время танцевавший и в NYCB, а полтора сезона назад возглавивший новосибирский балет, стал решительно добавлять в репертуар баланчинские спектакли. Но, добавляя «великое прошлое», решил не забывать и о сегодняшнем дне. И Льянг выступает в Сибири послом постбаланчинской хореографии.
Она дается новосибирской труппе легче, чем хореография баланчинская (в тот же вечер вне конкурса показали «Серенаду» и «Аполлона Мусагета»). Мистер Би, как называли создателя и правителя NYCB в Штатах, был замечательным чертежником-геометром, линии кордебалета в его спектаклях должны быть стройны и правильны, малейшее отклонение кажется непристойным звуком мобильника, раздавшегося во время службы в храме. Но эту абсолютно ригористическую стройность новосибирцы воспроизвести не в состоянии, и дело тут не только в том, что техники не хватает (Зеленский их со временем вымуштрует -- можно не сомневаться), но в том, что труппа просто мала. В ней невозможно набрать полторы дюжины девиц одинакового роста -- и «Серенада», что должна литься плотной волной и колыхаться ровным полем, более всего напоминает забор, собранный из подручных материалов. Стоящие рядом девушки -- от крох до великанш -- при первом же своем появлении заставляют зал улыбнуться, а не впасть в молитвенное благоговение.
А «Шепот в темноте» не требует выверенных углов и по-гвардейски одинакового кордебалета. Три пары по очереди выходят из тьмы и ведут скользящие, гнущиеся, ласковые дуэты-разговоры под музыку Филиппа Гласса из сюиты «Воды Амазонии». Хореограф уверяет в программке, что это вариации на тему похода Орфея за Эвридикой в подземное царство, но балет мог бы существовать и без его пояснений. Ясно, что мужчина жив, из плоти и крови, в движениях неуверенность, возникающая из-за путешествия в темноте (а весь спектакль -- в полутьме, этакое царство теней в полном смысле слова). И ясно, что женщина уже за гранью, так свободно движется она в этой тьме, так гибка и не по-земному уже пластична. Замечательной красоты диалог -- игра с эхом движений, с их отблесками, воспоминаниями о них. Шесть артистов -- Наталья Ершова, Анна Одинцова, Ольга Телюпа, Роман Полковников, Илья Головченко, Андрей Матвиенко -- воспроизводят «Шепот» на полутонах, с отличным чувством меры. Ни один из исполнителей, увы, не выдвинут в частных номинациях, но ведь в запасе у жюри всегда есть две «свободные», не принадлежащие номинациям «Маски»? Хорошо бы, чтобы об этом хрупком «Шепоте» не забыли за громкими (и славными, и прекрасными) высказываниями других театров.
N°33, 29 февраля 2008 ИД "Время"
оригинальный адрес статьи
