Пресса

От футуризма до попсы

Оперы, представленные на нынешнем фестивале «Золотая Маска», способны удовлетворить самые разные вкусы любителей этого жанра. Здесь и авторские режиссерские спектакли, спорные и шокирующие, и традиционные постановки, радующие благодушного консерватора, и гламурно-развлекательные шоу, на которые можно звать спонсоров, не боясь, что они заснут, и, наконец, как бы авангардные и экспериментальные перформансы, рассчитанные на «свободных радикалов», декларирующих вкусы «продвинутой» части аудитории.

Общий уровень качества всех спектаклей (независимо от их региональной принадлежности) достаточно высокий. Ни одна из привозных работ не позволяет применить термин «провинциальный» в его снисходительно-оценочном значении. И это в том числе говорит о бескомпромиссности экспертов этого года, которые не снизили критериев отбора, для того чтобы потрафить некоторым региональным претендентам на участие в престижном фестивале. Не останавливаясь на московских спектаклях («МК» рецензировал почти все оперные премьеры минувшего сезона), пройдемся по тем иногородним номинантам, которым, с точки зрения «МК», вполне светит победа.


Прежде всего, это «Евгений Онегин» Михайловского театра. И хотя «МК» уже писал об этом спектакле, хочется еще раз сказать: оперный дебют известнейшего драматического режиссера Андрия Жолдака «бьет» в самое сердце. Удивительный пример того, как резкое, радикальное, абсолютно авторское режиссерское решение органично сочетается с партитурой и с либретто классического шедевра. Пронзительная история, которую режиссер вместе с, увы, не удостоенным номинации дирижером Михаилом Татарниковым рассказал методами сюрреалистическими и поэтическими, на взгляд обозревателя «МК» — один из фаворитов конкурса в номинациях «лучшая режиссура» и «лучший спектакль».


Музыкальными фаворитами среди региональных участников фестиваля, скорее всего, окажутся «Борис Годунов» Екатеринбургского оперного театра и «Свадьба Фигаро» из Перми. Причем с совершенно разной мотивацией. Екатеринбургский «Борис», поставленный Александром Тителем как футуристическая антиутопия, привлекает своей честностью по отношению к авторской редакции оперы. Дирижер Михаэль Гюттлер представил партитуру Мусоргского как тот самый источник, из которого вышла европейская музыка ХХ века. Жесткость созвучий, парадоксальная гармоническая логика, свежесть «непричесанного» музыкального языка — все это молодой немецкий дирижер уверенно подчеркнул и подал очень рельефно и убедительно, как бы удивляясь: поверите, что это написано почти 150 лет назад? И потому концептуальное решение Тителя, который перенес действие в некое довольно-таки пугающее будущее, оказалось адекватным музыке, которая сама по себе каким-то непостижимым образом заглянула в весьма и весьма отдаленную от XIX столетия эпоху.


«Свадьба Фигаро» Моцарта в постановке Пермского театра оперы и балета, которая расколола публику на два непримиримых лагеря — тех, кто восторженно принял работу дирижера Теодора Курентзиса, и тех, кто назвал ее попсовой профанацией, — кажется фаворитом именно в силу своей спорности. В анонсах много говорилось о некой «аутентичности» исполнения. Оставим этот некорректный слоган на совести пиарщиков. Конечно, использование исторических инструментов и принятых в давние века исполнительских приемов вряд ли означает «аутентичность» по отношению к музыке Моцарта. Да еще и в сочетании с откровенной подзвучкой оркестра (а иначе мы вряд ли бы что-то услышали). Но дело, конечно, вовсе не в аутентичности и не в историзме. Дело в остроумнейшем и очень музыкальном подходе Курентзиса к музыке Моцарта, которую он услышал определенным образом и предложил так же услышать публике. И лично я услышала. И было хорошо и весело воспринимать эту гениальную музыку со стремительными, захватывающими дух темпами, странными для современного уха струнными, с чарующими обертонами натуральной меди, «рвущими» струны штрихами, преувеличенными crescendo и diminuendo и всеми остальными акустическими, тембровыми и динамическими приколами. И действие на сцене было прикольным. Кому-то, может быть, не хватило «режиссуры-режиссуры». А по мне так в самый раз. Изящно, мило, не мешает музыке, а порой даже очень способствует — особенно в любовных ариях, поданных весьма эротично, но в пределах хорошего вкуса, который продемонстрировал немецкий режиссер Филипп Химмельман.


И, наконец, «Летучий голландец» Михайловского театра в постановке Василия Бархатова. Говорить всерьез об этом гламурно-попсовом шоу, вряд ли имеющем какое- то отношение к музыке Вагнера, пусть даже и наспех исполненной Василием Петренко, не приходится. Тем не менее в этой работе видится некоторая перспектива: так и кажется, что недалек тот час, когда Бархатов наконец реализуется в какой- то более адекватной для себя сфере. Например, поставит открытие или закрытие крупного спортивного форума. И ведь наверняка неплохо поставит, круто и эффектно.


Среди актерских номинаций выделю две пары: Андрея Бондаренко и Анну Касьян — исполнителей главных партий в «Свадьбе Фигаро», а также Татьяну Рягузову и Евгения Ахметова — героев «Евгения Онегина». Впрочем, и Алексей Тихомиров, исполнитель заглавной роли в «Борисе», тоже был очень хорош.


Нельзя не подлить ложечку дегтя, которую (видимо, для терпкости) внесло в фестиваль участие оперы «Франциск». Не повторяясь («МК» в свое время рецензировал эту тоскливую эксгумацию музыкального авангарда 70-х годов), хочется удивиться гибкости организаторов, которые вопреки правилам вставили в афишу фестиваля нерепертуарный спектакль проекта «Опергруппа». Впрочем, это и к лучшему: подобный прецедент можно ведь будет когда-нибудь использовать и в мирных целях...