Пресса

Новосибирский театр провел мини-гастроли в Москве на фестивале «Золотая Маска»

«Пульчинеллу» в постановке Кирилла Симонова уже видели в Москве в первой редакции. Но тогда его корректнее было называть балетом Теодора Курентзиса, который стоял за пультом — и ради которого не попавшего в конкурс «Пульчинеллу» привезли на гастроли. Теперь в Новосибирске его перенесли с камерной на большую сцену, а хореограф не стал точно восстанавливать свой юношеский опыт, в котором некогда заставил всех исполнителей крутить руками, как ветряными мельницами, а придумал каждому персонажу смачные портретные характеристики. Правда, в Москве, на Новой сцене Большого театра, где рампа не столько разделяет, сколько соединяет сцену и зрителей, гротеск превратился в фарс. Танцовщики же, под воздействием конкурсного возбуждения, актерствовали с таким размахом, что персонажи комедии дель арте обернулись героями балаганного сказа о Петрушке, а номинированный на персональную награду за лучшую мужскую роль Максим Гришенков вошел в такой раж, что на поклонах не удержался от импровизированных брейка и сальто. Впрочем, честь «Пульчинеллы» поддержал еще один номинант — опять же дирижер Айнарс Рубикис.

В отличие от Кирилла Симонова, однажды принесшего новосибирцам «Маску» своей «Золушкой», имеющий африканские корни хореограф Патрик де Бана при постановке «Весны священной» в Сибири оказался впервые. Вероятно, экстремальность этого опыта способствовала тому, что в балете Стравинского он соединил проверенные для себя ценности — легенду своего племени йоруба и надежную форму европейской неоклассики, в которой знает толк благодаря многим годам, проведенным в компаниях Бежара, Ноймайера и Дуато. Рецепт оказался беспроигрышным: де Бана сумел объединить сибирских танцовщиков, и на финальном аккорде «Весны» они превращаются то ли в жрецов, то ли воинов, ощущая в себе импульсы африканского мифа.

А в классическом гран-па из «Пахиты», показанном вне конкурса, имперскую роскошь и свободу заменили кичевой сценографией, армейской ровностью и паническим ужасом в глазах примы-балерины. Регулярные покачивания солисток в виртуозных вариациях легко списать на непривычный для них наклон сцены (впрочем, он не помешал отлично исполнить сложнейшее па-де-труа Ивану Кузнецову, Анне Одинцовой и Ольге Гришенковой). Однако покат не должен был помешать рукам, корпусу, плечам, голове, которые у всех оказались буквально закованными в панцирь. Не помогло и приглашение Сергея Полунина: «Пахита» — не лучшая для него презентация. И парадный балет Петипа, обычно выступающий в роли приукрашенного портрета труппы, здесь оказался вишенкой на торте, красивой, но мало съедобной.