Пресса

Поверить в дирижера Айнарса Рубикиса

Ну вот наконец, после исполнения Мессы Леонарда Бернстайна на фестивале «Золотая маска» в Москве, автор этих строк может сказать, что понял, почему имя молодого дирижера Айнарса Рубикиса, художественного руководителя Новосибирского театра оперы и балета, произносится знатоками с придыханием.

То, что удалось послушать и посмотреть на этом фестивале в предыдущие дни, вызвало в лучшем случае спокойную реакцию («Пульчинелла» Стравинского), а в худшем — недоумение (его же «Свадебка» и «Весна священная»): донесение нот, в основном аккуратное, но совершенно без донесения духа музыки, из которой удивительным образом пропала ее взрывная ритмическая энергия. О скучной пустоте хореографии (афро-германец Патрик де Бана) и не говорю.

Леонарда Бернстайна, конечно, как композитора со Стравинским не сравнишь. Бойкий делатель успешных мюзиклов и симфонических партитур, «разжевывающих» язык Шостаковича и других великих мастеров ХХ века, до американской удобоваримости, в своей вторичности выглядит порой почти компилятором. Тем больший подвиг исполнителя — заставить с нарастающим интересом слушать ТАКУЮ партитуру.

Хотя, признаюсь, первые минут сорок и тут боролся с порывами встать и уйти: ну сколько можно злоупотреблять «смелыми» ритмами в пять или семь восьмых и перепевами гершвиновских интонаций?

Но, во-первых, расслабиться вниманию не давал визуальный ряд: из глубины сцены, от загадочно светящегося конструктивистского витража через проход между двумя ступенчатыми «зиккуратами» (этакий обобщенный «храм на все времена»?) на авансцену постоянно выплескивались группы танцующих и поющих персонажей. Во-вторых, привлекло интересное столкновение классического текста латинской мессы и современных англоязычных вариаций на него сочиненных Бернстайном совместно с музыкантом и поэтом Стивеном Шварцем. Герои этого произведения не просто утверждают «Верую во единого Бога», но и придирчиво спрашивают: «А верует ли он в меня»? Они не только молятся «Даруй нам мир», но и добавляют очень важное: «Так, чтобы мы могли его удержать». Чем дальше, тем больше нарастает это напряжение между классической благостностью привычных воззваний и совсем не благостными мыслями современных людей, чья вера во всемирную справедливость сильно поколеблена общественными катаклизмами самого жестокого столетия истории. Окончательный перелом происходит где-то в последней трети, с наступлением гигантской части «Даруй нам мир», где центральную роль играет партия священника-тенора. На ее протяжении герой доходит до крайней степени сомнений в силе Бога, когда вино причастия ему видится не символической «кровью Христовой», а реальной, коричневой запекшейся кровью, вид которой был так хорошо знаком ветеранам Вьетнамской войны (Месса писалась в 1971 году, в разгар мировых протестов против этой бойни). Музыка достигает здесь редкой для Бернстайна проникновенности, и исполнитель Дмитрий Суслов, донося вокально и актерски ее громадный эмоциональный диапазон, вполне оправдывает свое выдвижение на премию «Золотая маска». После этой, по сути, громадной теноровой арии общий, отнюдь не громкий хор, названный авторами «секретной песней», воспринимается символом начинающегося трудного душевного просветления людей.

Чтобы привести к душевному просветлению не только своих исполнителей, но и весь двухтысячный зал Большого театра (именно здесь показали спектакль новосибирцев), чтобы никто (ну, или почти никто) не дезертировал, а в конце минут десять все дружно аплодировали гостям — надо было очень постараться собрать воедино эту пеструю (удержимся от слова «лоскутную») музыкальную ткань из звуков симфонического оркестра, джазовой банды, взрослого и детского хоров, и все это раскинутое по ярусам гигантской сцены... Рубикису и его единомышленникам (среди которых режиссер Резия Калныня, сценограф Кристапс Скулте, хореографы Илзе Зириня и Кирилл Симонов, хормейстер Вячеслав Подъельский) это удалось.