Пресса

27 марта в Москве официально открывается фестиваль "Золотая маска". Решения жюри, которые будут вынесены 15 апреля, попытались предугадать обозреватели "Власти" Татьяна Кузнецова, Сергей Ходнев и Роман Должанский.

Драма

Как известно, лучших драматических спектаклей на "Золотой маске" всегда бывает два — большой формы (то есть в залах вместимостью больше 200-250 мест) и малой. Когда-то конкурс разделили на две части, чтобы морально поддержать режиссеров, не убегающих творить искусство для избранных в камерные пространства, а продолжающих работать на большие зрительные залы. Доподдерживались до того, что номинации впору объединять обратно: на сей раз со всей России еле-еле наскребли пять спектаклей большой формы. В больших залах сегодня занимаются в основном зарабатыванием денег. Или показом такого искусства, которое "Маске" предлагать стыдно.

Москва представлена сатириконовским "Королем Лиром", далеко не лучшей постановкой Юрия Бутусова, и спектаклем Театра на Малой Бронной "Много шума из ничего". По правде говоря, на их месте могли оказаться и какие-нибудь другие спектакли. "Короля Лира" в конкурс вывела прежде всего заглавная роль, сыгранная Константином Райкиным,— актер такого масштаба украсит любую номинацию. Появление второго спектакля вызвано, скорее всего, желанием как-то подбодрить многострадальный Театр на Малой Бронной, а заодно и немного омолодить номинацию "Лучшая работа режиссера": Шекспира поставил молодой режиссер Константин Богомолов. Впрочем, представить себе, что один из этих спектаклей станет лучшим спектаклем России, можно только в страшном сне. Вряд ли может рассчитывать на награды и спектакль "Пролетая над гнездом кукушки" из Уфы — его везут в представительских целях.

Так что помешать очередной победе многократного лауреата "Маски" Льва Додина — на сей раз он участвует в конкурсе с "Жизнью и судьбой" по роману Василия Гроссмана — может только Валерий Фокин, поставивший в Александринском театре "Живой труп". Но не помешает. В прошлом году Додина и его "Короля Лира" показательно прокатили, так что в этом году Малый драматический не может не взять реванш. А то еще, чего доброго, Додин откажется участвовать в следующих "Масках", и тогда номинация "Большая форма" окончательно выродится.

Зато вторую главную номинацию буквально распирает — в ней целых десять спектаклей. Причем никакого балласта в конкурсе "малой формы" не наблюдается. Можно насчитать от пяти до семи фаворитов. И вот что отрадно: спектакли из провинции здесь участвуют вовсе не как статисты. Вот, например, "Гроза" Магнитогорского театра: никто не удивится, если ее режиссер Лев Эренбург и выйдет получать "Золотую маску". Это будет, однако, значить, что без награды останутся "Июль" Ивана Вырыпаева и Виктора Рыжакова, "Человек-подушка" Кирилла Серебренникова по пьесе Мартина Макдонаха, "Самое важное" Евгения Каменьковича, "Рассказ о счастливой Москве" Андрея Платонова в постановке Миндаугаса Карбаускиса — спектакли не просто широко обсуждавшиеся и получившие серьезную прессу, но и представляющие различные театральные направления. Так что победа любого из них может навести на размышления о сегодняшних приоритетах российского театра.

С номинацией "Эксперимент" (почему-то секретариат Союза театральных деятелей решил, что привычный раздел "Новация" с этого года лучше называть именно так) все гораздо проще. В ней всего четыре спектакля. Два из них — новые сочинения петербургского инженерного театра АХЕ и московского театра "Тень", уже побеждавших в этом конкурсе. Симпатичный капустник "Optimus Mundus", поставленный совсем молодым режиссером Арсением Эпельбаумом в "Школе драматического искусства",— вещица все-таки слишком домашняя, самодельная, студенческая. Но есть еще "Демон. Вид сверху", оригинальный визуальный спектакль Дмитрия Крымова, идущий в "Школе драматического искусства". Имя Крымова вот уже несколько лет как стало одним из самых популярных во всех театральных рейтингах. Номинировался он и в прошлом году, но был обойден на финальном повороте театром "Дерево". В нынешнем году мало что может помешать спектаклю Крымова победить.

Что касается номинации "Лучшая работа режиссера", то тут экспертный совет, кажется, просто поиздевался над жюри — в список, не раздумывая, сгрузили полторы дюжины режиссеров, то есть постановщиков всех спектаклей. Додина и Фокина, Карбаускиса и Серебренникова, Каменьковича и Эренбурга, Вячеслава Кокорина и Андрея Могучего, Алексея Левинского и Дмитрия Крымова, не говоря о прочих. Результат здесь вовсе непредсказуем. Обычно победу в режиссерской номинации считают своего рода вторым местом. Но на этот раз честнее не пытаться обсуждать, кто главный, а просто бросить жребий.

Балет

В то время как драматические театры еще только готовятся к генеральному сражению года, балетная "Маска" практически завершилась: основные претенденты уже показали свои спектакли, осталось выступить только санкт-петербургскому Театру балета Бориса Эйфмана. Впрочем, едва ли это существенно изменит расстановку сил. Надо совсем отказать в здравомыслии музыкальному жюри, чтобы предположить, что эйфмановская "Чайка" побьет конкурентов, в том числе и одноименный балет Джона Ноймайера, представленный в конкурсе Музыкальным театром имени Станиславского и Немировича-Данченко. Может, это и не лучший спектакль немецкого классика, однако ему пришло в голову превратить чеховских актрис и литераторов в балетмейстеров и балерин на пять лет раньше, чем Борису Эйфману, и едва ли судьи решатся поощрить такое откровенное заимствование — пусть и на уровне концепции.

Об эстетических и сугубо балетных достоинствах двух "Чаек", равно как и других спектаклей-претендентов, речи не идет. Вкусы у 13 судей, среди которых дирижеры, режиссеры, преподаватели вузов, сценографы, музыковеды, оперные и опереточные певцы преобладают над балетными специалистами, самые разные, голосование закрытое, и решения бывают неожиданными даже для самих арбитров. Например, в прошлом году принц из новосибирской "Золушки" в постановке Кирилла Симонова так поразил жюри своим панковским "ирокезом", что вполне заурядный по хореографии спектакль отхватил главный приз. Так что те, кто пытается строить прогнозы на основании состава судей, рискуют сесть в лужу: балетная "Маска" славна именно своей непредсказуемостью.

Скажем, в этом году жюри возглавляет Леонид Десятников — композитор, с которым сегодняшний русский балет (да и опера) связывают свои главные надежды. Исходя из репутации председателя, можно предполагать, что современные балеты будут иметь преимущество перед классикой, тем более что выбор обширен как никогда: всего в конкурсе участвуют девять спектаклей, представленных шестью труппами из четырех городов — Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска и Перми.

Однако в этом году современные балеты выглядят слабее традиционных. Явно прокололся Новосибирск с камерным балетом американского китайца Эдварда Льянга "Шепот в темноте", перенесенным в Сибирь прямиком из New York City Ballet. Эта школярски грамотная компиляция хороша как средство приобщения сибиряков к современной хореографии, но не выходит за рамки регионального значения. Большой театр, впервые в России рискнувший представить зрителям американскую постмодернистку Твайлу Тарп, так и не освоил непривычную стилистику: ее одноактный балет "В комнате наверху" превратился в руину, идеально просчитанный хаос постановки обернулся хаосом натуральным. Тот же Большой представил на "Маске" и эксклюзивную постановку — балет "Misericordes" по мотивам шекспировского "Гамлета" в постановке британца Кристофера Уилдона. Зрелище туманное, заунывное и малооригинальное, но многим нравится. Так что некоторые шансы у спектакля есть, учитывая, что поставлен он на музыку самого Арво Пярта.

А вот дальше идет уже чистая классика. За ХХ век отвечает "Класс-концерт" Большого театра, поставленный в начале 1960-х лучшим московским педагогом Асафом Мессерером и восстановленный его племянником Михаилом Мессерером. В свое время этот театрализованный балетный класс покорил Америку, да и сейчас выглядит увлекательно: всегда любопытно заглянуть на кухню балетного мира. Выбиться в лидеры ему могут помешать два обстоятельства. Подчеркнуто "рабочая" одежда и сценография (хоть и от модного кутюрье Игоря Чапурина) делают "Класс-концерт" непохожим на "настоящий" спектакль. И второе: в отличие от состава 1960-х годов в нынешней труппе Большого катастрофически не хватает классиков-трюкачей, так что все прыжково-вращательные подвиги "Класса" выглядят не слишком-то впечатляюще.

Американский ХХ век представила Пермь, выступив с двумя знаменитыми, но малоизвестными в России балетами Джерома Роббинса — "Концертом" и "Временами года". Вечный второй балетмейстер труппы Джорджа Баланчина, он отлично оттенял своего высокоинтеллектуального коллегу, не чураясь ни сентиментальности, ни юмора. Пермяки показывали как раз комедии Роббинса, в которых многое зависит от вкуса и чувства меры исполнителей. Вообще-то жюри любит посмеяться: вспомнить хотя бы вышеупомянутую новосибирскую "Золушку" с ее незатейливыми хохмами. Так что некоторые шансы у пермяков есть.

И все же главные события истекшего сезона произошли в стенах ведущих театров — Большого и Мариинского — и уходят корнями в позапрошлый век. Петербуржец Сергей Вихарев, главный душеприказчик покойного Мариуса Петипа, воссоздал еще один балет любимого автора трех русских императоров — "Пробуждение Флоры". В отличие от компромиссных "Спящей красавицы" и "Баядерки" (в которых сохранены фрагменты советской эпохи) этот одноактный анакреонтический балет восстановлен с величайшей точностью — все как было 100 с лишним лет назад на дворцовом празднестве в честь бракосочетания княжны Ксении Александровны и великого князя Александра Михайловича. Костюмы, декорации, пантомима, аксессуары, живые картины и, наконец, сами танцы выглядят совершенно аутентично. Сергей Вихарев проделал титаническую работу. Но тут его подвел старик Петипа, явно схалтуривший при выполнении госзаказа. Балетик, нашпигованный цитатами из других постановок мэтра, выглядит не просто вторичным пустячком, но воплощением той рутины, против которой и восставали передовые балетные деятели в начале ХХ века.

Явным фаворитом сезона кажется "Корсар" Большого театра. Колоссальное сооружение все того же Мариуса Петипа, дошедшее до нас в руинах, хореографы Юрий Бурлака и Алексей Ратманский возрождали разными способами. Первый, архивист и реставратор, скрупулезно восстанавливал исторические эпизоды, второй, фантазер и стилизатор, сочинял изящный новодел. Получилось пышное, но очень живое зрелище на три с половиной часа в декорациях и костюмах, стилизованных под старину. Хореографию балета венчает утраченный было шедевр Петипа — грандиозная сцена "Оживленный сад" с участием 68 артистов, от малолеток до прима-балерины. А забытые чудеса машинерии демонстрирует финальная картина кораблекрушения в духе Айвазовского — с раскалывающимся пополам девятиметровым кораблем.

Однако достанется ли "Маска" этому колоссу Большого — еще вопрос. Проигнорировало же некогда жюри не менее принципиальный спектакль Мариинки — "Спящую красавицу". Так что уже оттанцевавший балет вместе с не отыгравшей еще драмой будет с нетерпением ждать 15 апреля, когда жюри вынесет решение и критики получат полное право в очередной раз удивиться судейской непредсказуемости.

Опера

Как и в случае с балетом, из оперных спектаклей жюри осталось посмотреть немногое: к моменту официального начала фестиваля немалая часть карт уже находится в игре, и какие-то принципиальные решения, наверное, уже приняты. Это касается не только московских постановок. Мариинский театр, как обычно, выказал снисходительное отношение к конкурсным баталиям с их регламентацией, сплюснутым графиком и настроением "веселых стартов". Петербургские спектакли (оперные и балетные) были показаны в Москве еще в феврале — вроде бы под патронажем "Золотой маски", но в виде собственной инициативы театра, а не смиренного представления его работ на суд досточтимого жюри. Казанский театр оперы и балета, чей спектакль "Любовь поэта" также находится в числе номинантов, вовсе отказался ехать в Москву. В столице нет технических условий, которые бы позволили показать это чудо современного татарского оперного театра. Так было заявлено руководству фестиваля. В результате жюри по музыкальному театру в полном составе было десантировано для ознакомления с чудом непосредственно в Казань. Редкое дело: до сих пор на подобное нарушение правил фестиваля приходилось идти разве что из-за демаршей все того же Мариинского театра.

Впрочем, оставшиеся спектакли — события как минимум не последние, хотя и неравной значимости. Во-первых, свои оперы на заключительном этапе состязания показывает щедро взысканный "Маской" в прошлом году Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко. Трудно сказать, как выглядят шансы тамошнего "Евгения Онегина" в постановке Александра Тителя, однако преувеличивать премиальные перспективы этой постановки, добротной и изящной, но тусклой, в любом случае не стоит. Совсем другое дело — "Пеллеас и Мелизанда" Дебюсси, спектакль, ставший одним из самых громких оперных событий последних сезонов. В основном из-за беспрецедентного для нас уровня сотрудничества с французскими артистами. Постановка вроде бы наша, наш театр ее продюсировал, однако режиссером был француз Оливье Пи, главные партии исполняли тоже французы, а с оркестром работал Марк Минковски — маэстро из разряда известнейших дирижеров не только Франции, но и всего мира. Радость по поводу успеха этой постановки очень и очень непростой оперы Дебюсси может показаться непатриотичной, но это напрасно. Пригласить выступать в опере тех артистов, для которых она во всех отношениях родная,— это проявление не недостаточного патриотизма, а прагматичного стремления к наилучшему художественному результату. Вдобавок Марк Минковски выдвинут в номинации "Лучший дирижер", и очень вероятно, что именно его имя достанут из соответствующего конвертика во время награждения лауреатов.

Главным соперником французского маэстро в схватке вокруг дирижерской номинации смотрится разве что Теодор Курентзис, привозящий на "Маску" два спектакля из вверенной его художественному руководству Новосибирской оперы. Это бойкая (хотя и суховатая и предсказуемая) "Свадьба Фигаро" Моцарта в постановке немки Татьяны Гюрбачи, а также "Леди Макбет Мценского уезда" Шостаковича, поставленная Генрихом Барановским в виде беспросветно мрачной антиутопии. В первой музыка Моцарта звучит на аутентичный манер, отчего впечатления от нее сродни зрелищу промытого старинного портрета. Не факт, однако, что такого Моцарта, преувеличенно легкого на подъем, единодушно оценит жюри. В случае Шостаковича дирижерская работа при очевидной талантливости не менее спорна. Сама идея исполнять эту музыку так, будто это не Шостакович, а какой-то композитор XVIII века — на жильных струнах, без вибрато и с деликатной камерностью звучания (это в "Леди Макбет"-то!) — выглядит слишком уж экспериментальной.

Главная интрига связана с номинацией "Лучший режиссер". Помимо упоминавшихся Александра Тителя, Оливье Пи и Генриха Барановского список номинантов включает Василия Бархатова, юного любимца Валерия Гергиева ("Енуфа" Мариинского театра), специалиста по ярким провокациям и эпатажу Юрия Александрова ("Любовный напиток" московской "Новой оперы"), мастеровитого британского профессионала Джонатана Кента ("Электра" Мариинского театра) и крепкого отечественного профессионала Михаила Панджавидзе (казанская "Любовь поэта"). Плюс еще две фигуры — Дмитрий Черняков ("Онегин" Большого театра), которого молва произвела в наиболее вероятные лауреаты, и Александр Сокуров, с которым непонятно: спектакль вроде бы не лучший, но часто ли среди претендентов на оперную "Маску" оказываются фигуры настолько авторитетные?

И "Енуфа" хороша, и "Электра" превосходна, и "Любовный напиток" — вещь в общем милая, хотя и слишком на злобу дня. И все же по чистому уровню театрального качества всем остальным спектаклям-номинантам действительно трудно тягаться с "Евгением Онегиным" Дмитрия Чернякова. Но согласится ли с этим едиными устами и единым сердцем жюри — вопрос не риторический. В конце концов, все помнят позапрошлую "Маску", когда только и разговоров было, что о "Тристане и Изольде" в постановке того же Дмитрия Чернякова, а в результате премировали разве только Ларису Гоголевскую за партию Изольды в этой постановке. (Певица дважды номинирована и в этот раз за работы в обоих спектаклях Мариинского театра, и шансы ее на победу снова кажутся немалыми.) Скорее всего, в этом году решение жюри относительно оперных номинаций все-таки будет менее шокирующим, но вынужденно компромиссным оно будет наверняка.