Пресса

Люди-гвозди. Как доцент УПИ стал главным поставщиком металла для уральских театров

Открываем спецпроект о предпринимателях, которые не продают-покупают, а работают, нанося экономике города непоправимую пользу. Их не зовут на губернаторские приемы и не печатают на обложках Forbes. Но они заслуживают уважения.

«Гвозди из таких надо делать», — обычно говорят о людях дела, упорно добивающихся своего. Мы открываем серию публикаций как раз о таких — о предпринимателях Екатеринбурга, которые, вопреки мнениям типа «в этом городе одни торгаши остались», заняты полезным трудом. Их не замечает власть и о них, как правило, не пишут журналисты. А они продолжают работать, создавая новые рабочие места, наполняя город полезными делами и просто деньгами. Чем больше таких бизнесменов будет в Екатеринбурге — тем лучше.

С первым героем нашего нового спецпроекта мы встречаемся в неприметной промзоне на проспекте Космонавтов. Чиновники разных уровней, грезящие развитием промышленной кооперации и строительством технопарков, почему-то ни разу не были здесь с экскурсией. А зря. За бетонными заборами в ангарах и бывших цехах на каждом метре площади здесь кто-нибудь что-нибудь режет, сваривает, собирает, разбирает, упаковывает и отправляет клиентам. Вот он, живой и настоящий технопарк, который вырос сам, без помощи и государственных бюджетов.

С владельцем одного из местных предприятий мы идем, как он выражается, «по импровизированной тракторной дороге». «Вы, конечно, вовремя приехали. Пока снег не выпал, тут одна большая лужа была, а не дорога. Зато природа! У нас тут летом соловьи поют. А вот здесь, в маленькой рощице один из моих сотрудников однажды горностая встретил», — рассказывает Александр Потемкин, собственник производственной компании «Потемкин».

Его бизнес начался «в позапрошлой жизни», когда в начале девяностых преподаватель радиофака УПИ Александр Потемкин ушел из науки и принялся копать канавы теплотрасс, «потому что надо было чем-то кормить семью». Бывший ученый Потемкин трудоустроился в компанию, которой и принадлежали промышленные площади его нынешней мануфактуры. Но проработал там относительно недолго. Организация, контролировавшая весь рынок строительства теплотрасс Екатеринбурга, сдулась в эпоху повсеместных взаимозачетов.
Александр Потемкин, собственник производственной компании «Потемкин»:

— Наш директор собрал нас и сказал: «Раньше я вам платил зарплату, а теперь вы будете платить мне аренду». Большинство, конечно, просто ушли. А человека три-четыре, в том числе я, остались, взяли в аренду площади и начали потихоньку работать. У меня был сварочный аппарат, и дрель я купил. Нанял несколько ребят. И мы стали варить металлоконструкции.

А теперь компания Потемкина — это пять перегруженных заказами производственных бригад, которые создают из металла каркасы для театральных декораций и километры заборов. Декорации — для души и для портфолио. Заборы — для постоянной загрузки производства и стабильного заработка.
«Золотая маска» — за то, что «присосался к худосочному телу российской культуры»

В цеховой подсобке на стене у рабочего стола Александра Потемкина в ряд развешаны благодарственные письма и грамоты. По-настоящему гордится он только одной из этих наград — дипломом театрального фестиваля «Золотая маска». Это бумага за подписью председателя Союза театральных деятелей РФ «С огромной признательностью и в благодарность за поддержку Свердловского государственного академического театра музыкальной комедии».

«В благодарность за то, что я, как клещ, присосался к худосочному телу российской культуры», — шутит Александр. Производить металлоконструкции для театралов его компания начала со случайного маленького заказа от екатеринбургской Музкомедии на починку старых декораций. Выполнив этот заказ, Потемкин даже собирался сделать работу с театрами основным профилем деятельности своей мануфактуры: изо всех сил искал встреч с режиссерами, создал сайт, заточенный специально под потребности таких заказчиков. И, в общем-то, добился своего. Правда, портфолио его театральных работ расширило не продвижение в интернете, а сарафанное радио.
Александр Потемкин:

— На основе опыта работы с Музкомедией я составил бизнес-план, презентацию, создал сайт. И думал так окучить все остальные театры, чтобы всем им варить декорации. Не сработало. Театры — это закрытая территория, где все общаются только между собой, варятся в своей каше. И снаружи вообще информацию не воспринимают.

В итоге портфель заказов компании «Потемкин» сейчас наполняют Театр драмы, Музкомедия и Камерный театр. Эпизодически, рассказывает Александр, приходят заказы от театров из других городов Среднего Урала. Но идею о том, чтобы заниматься только декорациями, владелец мануфактуры оставил. Слишком, говорит, сложно работать с творческими личностями, а объемы заказов от них невозможно предсказать.

Другое дело — заборы. В России они нужны всем. Особенно — газовикам и нефтяникам с северов. Техзадание — несложное и предельно понятное. Кроме того, заказчик забора не будет спорить с производственником, упирая на то, что конструкция изделия «не вполне соответствует задумке режиссера». В общем, заборы — это хороший заработок, отказываться от которого было бы глупо. И подчиненные Александра варят их буквально километрами.

Практически весь год от нехватки заказов они не страдают. Но от работы с театрами все равно не отказываются. Так решил сам Потемкин, потому что «забор жене не покажешь».
Александр Потемкин:

— Рабочему человеку, по-моему, очень важно видеть результаты своего труда. Это ни с чем не сравнимо: привести жену в театр и, пока все в зале внимательно следят за развитием конфликта на сцене, шепнуть ей на ухо: «Видишь, какие декорации? Это я сделал». Я своим ребятам периодически достаю билеты в театр. Они ходят. Показывают.
«Не умею жить в кредит. Лучше я сам: помыл яблочко, продал, купил еще два»

Государственные деньги, которые изо всех сил тратят разнообразные фонды и комитеты поддержки малого и среднего бизнеса, всегда проходили мимо Потемкина и его мануфактуры. Не то чтобы его не замечали или игнорировали. Он и сам никогда не просил. Чтобы объяснить, почему госпрограммы его не привлекают, Александр начинает издалека: «Понимаете, я всегда жил на свои: купил яблочко, помыл, продал, купил еще два. По такому принципу, понемножку-помаленьку и росла моя компания».

А все предложения государства, как ни крути, завязаны на банковских кредитах, которые, с точки зрения Потемкина, бизнес развращают и губят. Он вспоминает кризис 2009 года: как прогуливался по промышленным площадям вдоль проспекта Космонавтов, еще совсем недавно заполненным всевозможными маленькими и очень маленькими компаниями.
Александр Потемкин:

— Игрушки, носки, продукты, запчасти… на каждом углу ведь кто-то что-то покупал, продавал, производил. А тут иду — и тишина. Пустые склады, одинокие вывески и ни души.

Схлопнулись в 2009-м, по мнению Потемкина, как раз те, кто решил, что можно расти на банковских займах. А его производственная компания устояла. Более того, по брошенным площадям он тогда прогуливался в поисках свободных квадратных метров для расширения бизнеса.

В итоге чиновники с их грантами на развитие предпринимателю Потемкину не нужны. Да и он им не очень интересен.
Александр Потемкин:

— Все очень просто объясняется. Малый бизнес — это средний класс. И в США, например, средний класс — это основа электората, он назначает и снимает президентов. А у нас страна, так скажем, не демократическая. Потому, распределяя бюджеты, власть направляет деньги на поддержку крупного бизнеса — высшего слоя населения и на социальные выплаты низшим слоям. Среднему классу остаются крохи. Он никому не нужен.

Хотели бы поддержать — снизили бы налоги, заключает Александр Потемкин. Он гордится тем, что все его сотрудники официально трудоустроены и все сборы государству компания перечисляет исправно. Но, говорит, «иногда сядешь, посчитаешь доходы с расходами — и очень грустно становится: оказывается, отпахав по 10 часов в день, ты сработал в ноль. Ну кому интересно в таких условиях бизнес развивать?».
«Не покидает ощущение сужающегося круга несвободы»

В лучших традициях бизнес-стори, в заключительной главе мы должны были рассказать о планах развития, которых у нашего героя, конечно же, должно быть громадье. По канонам западных учебников маркетинга и менеджмента, производственная компания «Потемкин», как и любая другая, должна стремиться к монополии на своем рынке: продолжать «покупать новые яблоки», как говорит сам предприниматель Потемкин, и понемногу расти до международной корпорации. Предпосылки для этого есть: в ангаре на Космонавтов мануфактуре уже тесно. Заказов хватает. И почему бы, собственно, не расшириться?

Но нет. Прежде всего потому что сам собственник этого не хочет. Компанию он построил, по собственному признанию, на принципах ручного управления: «Иерархия у меня очень простая: все подчиняются мне». И вынужден проводить на работе очень много времени: «Банально не могу себе позволить уехать куда-нибудь отдохнуть: так, чтобы не на недельку, а на месяц хотя бы». А если производственные мощности еще вырастут, свободного времени не будет вообще, опасается Александр, который (это прямо видно) элементарно устал. И еще больше денег ему просто не надо.
Александр Потемкин:

— Я, наверное, сформировался как личность с несколько другими ценностями. У меня нет следующего уровня потребностей: денег мне больше не надо, машина новая не нужна (мне и моя очень нравится), тем более не нужны яхта и замок на берегу.

Без Потемкина его мануфактура «проживет, конечно, но очень недолго». А передать ее по наследству некому. У Александра двое сыновей. Но ни один из них по стопам отца идти не хочет. Младший — Григорий переехал в Китай, возит оттуда в Россию редкие сорта чая, а из России в Поднебесную — туристов. Старший — Роман руководит компанией, разрабатывающей приложения для смартфонов. И обоим в их сферах вполне себе комфортно.

«И все-таки что вам нужно для того, чтобы передумать? Что должно измениться, чтобы вы решили развивать свой бизнес дальше?» — спросил я у Александра напоследок, буквально уже прощаясь. И неожиданно вогнал его этим вопросом в ступор. Он напряженно молча думал, наверное, минуту, а потом снова стал рассказывать про тяжелое налоговое бремя. Мол, сократите налоги для малого бизнеса — и оживет экономика.

Но уже вечером внезапно перезвонил мне. И говорит: «Вы знаете, я понял. Дело не в налогах. Мне свободы не хватает». Вот так, ни больше, ни меньше.
Александр Потемкин:

— Хрен с ними, с налогами. Можно их оптимизировать, можно работать во вторую смену на тех же арендных платежах, свести к минимуму прибыль, в конце концов. Не страшно. Прорвемся. Но вот это ощущение сужающегося круга несвободы, оно меня не покидает. Я не старый человек. Но я много пережил. Я помню застой, помню дикий рынок девяностых… И однажды наступил момент, когда мне казалось, что мы наконец-то идем к демократии, к кривой, косой, но все-таки свободе. А потом снова свернули не туда. Это заметно по мелким, казалось бы, изменениям, по законам, которые исполняются выборочно и позволяют поймать и наказать любого. Не каждого провинившегося, а именно любого. Меня все чаще дергают разные инстанции, все чаще требуют документально что-то доказывать или подтверждать — как будто я нарушитель, преступник какой-то. И мне в таких условиях плохо. Я так не хочу.