Пресса

Крашеные драгоценности

Последний балетный номинант "Золотой маски" был представлен в "Новой опере" Екатеринбургским театром оперы и балета: трехактная "Цветоделика", поставленная худруком труппы Вячеславом Самодуровым на музыку Чайковского, Пярта и Пуленка, считается негласным фаворитом конкурса, чему не удивлена ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.


Во-первых, потому, что в прошлом сезоне самодуровские "Вариации Сальери" — славный одноактный балетик — стали абсолютным рекордсменом балетной истории "Золотой маски", нежданно отхватив обе главные награды ("Лучший спектакль" и "Лучший хореограф") и в придачу совсем уж немыслимую "Лучшую балерину" (если учесть, что в конкурсе участвовала Джульетта Натальи Осиповой). Во-вторых, "Цветоделике", номинированной почти по всем позициям (спектакль, хореограф, дирижер, художник по костюмам, художник по свету) устроили прямую трансляцию — балет показывали в 29 кинотеатрах России. В-третьих, уже известно, что Вячеслава Самодурова пригласил на полнометражную постановку Большой театр, что тоже повышает акции его балета. Словом, российское балетное сообщество отчаянно искало хореографа "с человеческим лицом" (классичного, эрудированного, не пафосного) взамен уехавшего в США Алексея Ратманского, теперь, похоже, нашло и уже никому не отдаст, задушив беззаветной любовью.

Меж тем "Цветоделика", вопреки названию, отнюдь не настраивает на радужный лад. В отличие от прошлогодней работы — компактных, динамичных и почти самостоятельных "Вариаций Сальери" этот претенциозный, затянутый, вымученно шутливый триптих, находящийся в противоречивых отношениях с музыкой, свидетельствует, что 42-летний хореограф вновь, как и в ранних своих трудах, впал в балетное детство.

Суть "Цветоделики" составляют инфантильные игры отличника-"ботана" из академии Вагановой с допекшим его классическим тренажем (в целом) и хореографией Баланчина (в частности). Опять классические па выполняются "шиворот-навыворот": перелетное па-де-ша тут прыгают, не сходя с места, а вертикальные entrechat-six — наоборот, с продвижением в сторону. Опять опорная нога балерины — стержень академической позы — подрубается внезапным приседанием до полу, а во вращении намеренно разбалтывается корпус, и руки машут ветряными мельницами. Кавалер поддерживает балерину, лежа на полу, и "сводит с ноги" в обводке, держа партнершу в угрожающем наклоне. Изобретенные хореографом па — вроде балеринских больших туров в арабеск с приближением рабочей ноги к опорной — трудны, неудобны для исполнения и неэффектны для глаз.

Кордебалет чередует хромые pas suivi со школярскими пробежками, строгие линии и псевдоромантические группы — с намеренно хаотической мешаниной, "лебединые" взмахи рук — с "жизельными" полетами на качелях-лонжах. Обильные цитаты из "Рубинов", "Серенады", "Симфонии до мажор" и прочих балетов Баланчина разрешаются предсказуемой ломкой поз и структур, дарующих лишь одно преимущество: трудно понять, то ли труппа действительно танцует так коряво, то ли это задумано автором.

Поклонники Самодурова могут, конечно, называть "Цветоделику" "путешествием в историю балета" и, поверив автору, искать "сакральный момент перехода одного цвета в другой". Но ни в первом акте — "Антично-белый/Фуксия", в котором ровно ничего античного нет ни в хореографии, ни в костюмах (они представляют собой помесь бурнонвилевской "Консерватории" с бриллиантовыми колье баланчинских "Драгоценностей", впрочем, платье балерины действительно цвета фуксии), ни во втором, "Ультрафиолете", где мужчина и женщина между встречей и расставанием исполняют полтора десятка крошечных фрагментов-комбинаций, разбитых световыми вырубками (причем светохудожник, увлекшись иллюминацией плексигласовых декораций, то и дело топит танцующих в глубоком ультрафиолете до полной их неразличимости), ни в третьем акте — собственно "Цветоделике", которую артистки танцуют в пухлых разноцветных пачках, похожих на цветочные клумбы, и которая, как покосившийся сарай, подперта со всех сторон хореографией Баланчина,— не проглядывает не то что "сакрального", хотя бы осмысленного момента. Такого момента, после которого все встало бы с головы на ноги и за домашними балетными шалостями высветилась бы хоть какая-то хореографическая идея, кроме амбициозного намека на баланчинские "Драгоценности" — ведь именно их конструкцию копирует Вячеслав Самодуров в своей трехцветной, но такой однотонной "Цветоделике".