Пресса

«Осторожной поступью» в атмосфере «Цветоделики» идем за «Занавес».

13 декабря в Александринском театре фестиваль «Золотая маска» представил работы современного хореографа и художественного руководителя Екатеринбургского театра оперы и балета Вячеслава Самодурова. Вечер, который в репертуаре театра идет под названием «Terra Nova», был составлен с расчетом на фестиваль: в одном флаконе смешались два претендента на Маску 2016 и лауреат Маски 2015. Так чем же провинциальный театр привлек внимание высшей театральной премии страны?

«Step lightly» («Осторожной поступью») — номинант Маски 2016 — это один из первых балетов Пола Лайтфута и Соль Леон, поставленный в Нидерландском театре танца (Netherland Dance Theatre) в 1991 году. На сцене четверо женщин и двое мужчин пробуют высвободить, выразить в танце внутреннюю силу и эмоциональность народных песен болгарского хора Le Mystère des Voix Bulgares. Опытному зрителю бросается в глаза не случайная схожесть со «Свадебкой» Килиана и «Na floresta» Дуато — все перечисленные работали в одной труппе. Предложение Лайтфута и Леон перенести постановку в Екатеринбургский театр стало не только предметом гордости Вячеслава, но и проявлением хорошего вкуса — балеты, созданные в NDT, по-настоящему украшают афиши ведущих музыкальных театров, а в России на данный момент это вовсе единственный театр с постановкой Лайтфута и Леон в репертуаре.

Артистам удалось эмоционально почувствовать музыку и насытить роли драматическим содержанием. Но инопланетно пластичных танцовщиков NDT и труппу Самодурова пока что разделяет большая пропасть. Достоен ли Маски перенос спектакля, а не создание нового — вопрос щекотливый.

Насмотревшись на одноцветные белые зимы Урала и вдохновившись работами американского художника Дэна Флавина, который использовал электрический свет как художественную форму, Вячеслав Самодуров создал «Цветоделику», принесшую театру две Маски в 2015 году. В программу вечера входит только третий акт балета на музыку «Сельского концерта для клавесина с оркестром» композитора Фрэнсиса Пуленка, весьма редко встречающегося в музыкальном театре. Вообще, «Цветоделика» это словно путешествие в 20 век — хореография построена по принципу симфонического танца Баланчина на музыку концерта 1928 года, декорации настойчиво напоминают картины Марка Ротко, а про заимствование цветных ламп от Флавина открыто говорит и сам Вячеслав.

Конечно, это балет не о том, какого цвета фуэте. Здесь отражены поиски хореографа — как насыщать сцену цветом, как играть на восприятии зрителями смены оттенков и ритмов, как «раскрашивать» танцевальный спектакль.

Замысел хореографа разбился вовсе не о заимствования или невозможность привезти в Петербург все декорации. Самодуров увлеченно использует в хореографии узоры из ровных синхронно танцующих рядов артистов. «Ровных» от слова «криво», «синхронных» от слов «кто во что горазд». Все — в аляпистой упаковке из костюмов, метко названных балетным критиком Татьяной Кузнецовой «клумбами», в сочетании с будничными серыми майками (на самом деле купальниками). Но кривизна Екатеринбургской ровности вызвана попросту сложной, неудобной для артистов хореографией, быстрой и замысловатой, но не особенно эффектной визуально.

Еще один номинант на Маску — одноактный балет «Занавес», поставленный Самодуровым в сотворчестве с примой Большого театре Марией Александровой специально на нее же. Как и у Эйфмана в «Красной Жизели», здесь для артистки существует два зала — настоящий, в котором сидят зрители, и зал-декорация. Хореограф предлагает каждому найти собственные ассоциации со спектаклем, где балерина, «скрытая» от зрителя за занавесом, переживает свою историю. Незатейливо в балет вставлена тема публичности — героиня и софит, и тема конкуренции — героиня пробирается через толпу артисток. Начало балета, исполненное в духе реализма, удивляет и интригует зрителя. После второго звонка, будто бы по недосмотру работников сцены, поднимается занавес. На сцене артисты в тренировочной одежде поверх костюмов разогреваются, повторяют хореографию, там же всех снимает театральный фотограф.

Танец героини построен так, что она часто повернута к зрителю спиной, а у Александровой спина сильная и крепкая, что сразу бросается в глаза. Это можно воспринять как еще одну реминисценцию с закулисьем, ведь хрупкость и утонченность балетных артисток всегда оттенены мощными стальными мышцами, наработанными за время многолетнего труда. Когда же героиня оказывается за «занавесом», гаснет свет и на сцене появляется человек с горящим софитом в руках, который пристально следит за каждым движением артистки. Она психологически обнажена перед зрителем и знает, что на сцене заметят все: неточность движений, отсутствие грима, смятую пачку и проч. и проч. Так почему же, если претензий к Марии Александровой нет, спектакль так сумбурен? Словно он построен на каком-то сюжете: то ли «занавес» опускается перед артисткой, то ли скрывает ее, то ли оберегает — драматургия здесь слабое место, которое не оправдать вариативностью трактовок зрителя.

Ранее хореограф выбирал для своих постановок музыку известных, но не популярных в балете композиторов: Д. Скарлатти, Г. Доницетти, Э. Раутаваара, Г.Ф. Генделя и А. Сальери. «Занавес» продолжает этот ряд — он поставлен на музыку итальянца Отторино Респиги. Широкий музыкальный кругозор хореографа дополняется богатым опытом танцовщика — в разные годы он занимал положение премьера труппы Мариинского театра, Нидерландского национального театра и Ковент-Гардена. Если смотреть в корень — в начале 90-х он закончил Академию Русского балета им. А.Я. Вагановой (класс Г. Селюцкого). Замысловатость его хореографического языка во многом объясняется тем репертуаром, который он «перетанцевал» за почти 20-летнюю карьеру артиста балета.

Вячеслав Самодуров, кроме создания нового оригинального балетного репертуара российского театра, делает очень важное и нужное дело — «Dance-платформу» для поддержки молодых хореографов. Одну из участниц проекта 2015 года он спросил о чем ее постановка, и после объяснения замысла заметил, что «представлять вы можете что угодно — вопрос в том, поймет ли зритель». Можно было бы адресовать Вячеславу его же слова, если бы он «на берегу» не открещивался от буквальных смыслов своих балетов. «Цветоделика» для него это танец из музыки в разноцветном световом оформлении, а «Занавес» — история без нарратива, призванная быть понятой всеми по-разному. Впрочем, главная заслуга Самодурова не меркнет от частных упреков — с большим энтузиазмом он старается двигать современное искусство балета вперед и это оправдывает пристальное внимание «Золотой Маски» к нему.