Пресса

Церемония стала худшим представлением фестиваля

Церемония вручения "Золотых масок" прошла в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Постановщиком церемонии пригласили выступить Дмитрия Бертмана. Известный оперный режиссер попробовал увести представление от рутины. За тем, куда представление зашло, наблюдал СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.

Шоу обещало веселуху с самого начала — в оркестровой яме музтеатра разместился оркестр народных инструментов имени Осипова, которым в дальнейшем дирижировал Владимир Понькин. После открытия занавеса публике представилась декорация в духе эстрадных шоу, изображающая анемичную дорическую колоннаду (вернее, ее светящийся "скелетик"). Основная часть декорации, как выяснилось, состояла из экранов. Именно экранам в этой церемонии была отведена премьерская роль. При таком сценарии лучше уж было бы всю церемонию так и провести в виде диафильма, сменяя на экране картинки и надписи. От людей на сцене случалась сплошная путаница.

Для начала посреди сцены оказались нехорошо молчащие актеры Дмитрий Певцов, Олег Лопухов и Павел Майков, изображающие Воланда и его подручных. "Театральные деятели — приятные люди,— заключил Воланд-Певцов, оглядев зал в зрительную трубу.— Только вопрос "Золотой маски" испортил их". И это была, пожалуй, самая оригинальная, неожиданная, тонкая и смешная шутка во всем сценарии. Церемония в целом, видимо, должна была изображать бал у Воланда; вручение призов за лучшую женскую роль вяло попытались обставить как выборы королевы, но вышло конфузно.



Вручал председатель правления Сбербанка Герман Греф, загадочно сказавший, что у нас великие традиции, что были Кшесинская, Плисецкая и Павлова, что все знают Марию Каллас и что Анна Нетребко — самая большая звезда. Первой должна была получать премию балерина Наталья Осипова, не оказавшаяся в зале, и вместо нее на сцену вышел Алексей Ратманский. "Вот она идет. Как сильно изменилась Наталья!" — поприветствовал балетмейстера Дмитрий Певцов, а Герман Греф, вконец растерявшись, попросил господина Ратманского представиться. Примерно в таком же духе, с многочисленными накладками, нестыковками, плоскими репризами, церемония ковыляла дальше.

От вскрывания старых добрых конвертов режиссер отказался. Вместо этого нарисованный компьютерный конверт показывался на экране, открываясь и демонстрируя "листок" с именем победителя. Перед именем показывали только название соответствующего театра. Судите сами, насколько это информативно, если, например, в номинациях по оперетте и мюзиклу участвовало четыре театра со всей России, которые сплошь называются одинаково — театрами музыкальной комедии. Списки номинантов иллюстрировали мутноватыми черно-белыми фотографиями спектаклей, вдобавок их путая. Накладок вообще хватало: неожиданно включались не те микрофоны, вследствие чего в самые неподходящие моменты из-за кулис на весь театр раздавались какие-то тяжелые бормотания. В руках Валерия Фокина, получавшего спецприз за возрождение Александринского театра, микрофон неприлично долго фонил, заставив режиссера сказать: "Надо теперь возрождать микрофоны, видимо".

С объявлениями имен победителей и просто с представлением выходящих на сцену иногда были трудности. Награждавшая лучшего художника по свету Илзе Лиепа, чьей задачей было правильно прочитать с большого экрана написанное большими буквами имя победителя, не выдюжила. Завидев слова "Большой театр", она отвернулась от виртуального конверта и радостно закричала: "Дамир Исмагилов!", в то время как на экране явней явного значилось "Глеб Фильштинский" (удача, что означенные художники дружат и потому, столкнувшись на сцене, обратили все в шутку).

Сюжетная линия с "Мастером и Маргаритой" жила своей потаенной жизнью и время от времени забывалась вовсе. Троица ведущих то исчезала со сцены, то превращалась в двоицу. Под самый занавес публику под звуки "Половецких плясок" слегка посыпали ассигнациями, не просто путая последовательность событий в романе Булгакова, но и невольно приводя на память конферансье Бенгальского, которому как раз после эпизода с бумажками оторвали голову с полного одобрения публики.