Театральная компания ЗМ

Пресса

16 марта 2016

Реальность утопии

Майя Крылова | Интернет-издание Teatral-online.ru

В Москве сыграли необычную оперу про уникального человека.

На Новой сцене Большого театра показали «Сатьяграху». Оперу Филипа Гласса о Ганди привез Екатеринбургский театр оперы и балета. Солисты пели на санскрите (с русскими титрами).

Все началось с того, что, находясь в Индии, будущий директор театра и, впоследствии, инициатор постановки Андрей Шишкин увидел знаменитый фильм Ричарда Аттенборо «Ганди» с гениальным актером Беном Кингсли. Это – через годы! – привело к Глассу и его опере. Театр оперы и балета практически пошел на подвиг, первым в России взявшись представить современную оперу Гласса. Екатеринбург не остановили ни возможное отторжение части публики от минималистской музыки и «высоколобого» содержания без связного сюжета, ни кассовые риски. Наградой энтузиазму стали несомненная удача постановщиков и певцов, полные залы в Екатеринбурге, выдвижение на «Золотую Маску» в нескольких номинациях и успех на московском показе.



«Сатьяграха» – слово из индийского языка гуджарати – «стремление к истине». Это самое подходящее название для рассказа о Ганди, означающее его ненасильственную борьбу против общественной неправды. Опера написана в 1979 году и впервые поставлена в Роттердаме. Тексты на санскрите взяты из Бхагаватгиты («Божественная песнь»). Эпизод древней поэмы «Махабхарата», где герой Арджуна беседует о смысле жизни с богом Кришной, не связан напрямую с биографией Ганди, и в спектакле действие и слово соотнесены не буквально. Но и философствующий бог, и вопрошающий герой, наряду с родными и соратниками Ганди, стали персонажами оперы, в которой осмыслены относительно недавние события, но речь идет о том же, что в древней истории – духовном просветлении и способах его достижения.

Приглашенный на спектакль словацкий дирижер Оливер фон Дохнаньи (теперь он главный дирижер уральского театра) провел колоссальную работу по «усвоению» оркестрантами непривычной партитуры. И достиг главного. Многие зрители «Сатьяграхи», которых повторяющиеся минорные аккорды-трезвучия (на струнных с флейтами, кларнетами и гобоями, с электроорганом, без медных и ударных) сперва могли раздражать, после спектакля признавались в особом чувстве. Постепенно возникает суггестивное погружение в музыку, которое – так же постепенно – приводит к чему-то, подобному умиротворению. Но не к потере внимания к сцене, наоборот, к напряженному интересу к происходящему. Ведь повторяющееся «упорство» звуков (и распевных речитативов) оказывается созвучным тихому упорству идей Ганди, хочешь – не хочешь, но проникших в сознание его друзей и врагов.

Это душевное состояние адекватно режиссуре, которая не ставила целью рассказать какие-либо долгоиграющие истории.

Режиссер и сценограф Тадэуш Штрасбергер (ныне он готовит к премьере в Екатеринбурге незаслуженно забытый шедевр советских времен – оперу Вайнберга «Пассажирка») сочинил цепь эпизодов, разъясняющих «сатьяграху на примере жизни Ганди и истории двадцатого века, Спектакль получился про невероятность, ставшую действительностью. При том что отдельные эпизоды вполне реалистичны, и действие как бы начинается до 1914 года, когда молодой адвокат Ганди, еще не получивший от современников имя «Махатма» («великая душа»), жил и работал в индийской общине Южной Африки.
Сочиняя оперу, Гласс хотел отменить правило, согласно которому у человечества самые знаменитые и главные общественные герои – как правило, агрессивны. Да, помнят о Швейцере и матери Терезе, знают о Толстом и Ганди. Но кому подражают больше - им или очередному кандидату в наполеоны? «Сатьяграха» - спектакль о человеке, не захотевшем играть по правилам дурной повторяемости насилия, противопоставив злу чувство собственного достоинства. Учение Ганди взято в широком ключе, от предтеч (Лев Толстой) до современников (Рабиндранат Тагор) и последователей (Мартин Лютер Кинг).

Двое первых – немые персонажи, Кинг явлен в кадрах кинохроники, когда произносит знаменитую речь «У меня есть мечта». Вот ферма в духе идей Толстого, которым Ганди восхищался и с которым переписывался. Вот принуждаемые властью люди противопоставляют ее напору решимость не сдаваться (эпизод насильственной паспортизации индусов, когда они сжигают полученные документы). В каждом из трех актов спектакля есть люди с душой – и люди с дубинками. Штрасбергер показывает, неторопливо, но без высокопарности, без прямоточной назидательности (что важно), как гражданское неповиновение оказывается созвучным йогическим мистериям, а духовные практики древности, с их призывами к «правдивому порядку», единству мира и действию без приоритета «эго» влияют на поведенческие стратегии наших дней.

Священные тексты Индии звучат как мантры, убирающие негативную энергию. Поток жизни складывается из бесконечного потока музыки, из ее внезапных обрывов и пауз, из разноцветных хлопковых сари и горящих свеч-лотосов в руках хора, с пением бродящего по зрительному залу. Из полицейских ударов и зеленой травы, синекожего четырехрукого Кришны, безымянных толп и реальной жены Ганди. Все сплетается в магическую ритуальную сагу, впечатлению от которой способствуют свет Евгения Виноградова и компьютерные эффекты Ильи Шушарова. А Владимир Чеберяк сыграл (и спел) Ганди так же отменно, как поработали оркестр и уральский хор: трудный эпизод с вокальным «хохотом» (когда поют о грехе самодовольства) можно считать экзаменом, сданным на «пять».


Те, кто видел и слышал спектакль, уйдут с него – пусть даже бессознательно – немного другими, чем до прихода в театр. Уральская «Сатьяграха» воспевает важность гуманистических утопий, которые – и жизнь Ганди об этом свидетельствует – могут оказаться не совсем утопиями. И главное, демагогия общественного насилия, исповедующего культ результата путем ломания через коленку, вся эта пресловутая «злоба дня», оказывается тем, что она есть – просто злобой.



оригинальный адрес статьи