Пресса

Война и сон

Конец марта – начало апреля для театралов – время в прямом смысле золотое. Главная театральная премия и фестиваль «Золотая маска» - на своем пике. До вручения наград на сцене Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко 16 апреля еще куча времени и спектаклей, но увидеть магистральные темы рассуждений прошлого сезона можно уже сейчас. Это и попытался сделать корреспондент «РР»

«Золотая Маска» - это не просто важная премия, смотр достижений российского театра, но и фестиваль, в рамках которого показывают не только работы, вошедшие в шорт-лист и претендующие на награду. Внеконкурсная программа «Золотой Маски» обширна и включает несколько проектов.

в этом году это программа «Маска Плюс», состоящая из ярких и неординарных спектаклей из разных городов России, «Детский Weekend», объединяющий программы для юных зрителей, «Золотая Маска» в кино», которая даст возможность посмотреть прямые трансляции нескольких спектаклей фестиваля в кинотеатрах Москвы, Санкт-Петербурга и городов России, «Золотая Маска» в городе», превращающая в театр какое-либо нетеатральное пространство, например, кафе или торговый центр, программа «Russian Case», которую устраивают для зарубежных продюсеров и критиков, и гастроли Александринского театра в Москве. В итоге отдав два месяца «Золотой Маске» можно не только познакомиться с всероссийским театральным ландшафтом, но и увидеть, о чем говорил, каких авторов выбирал и какими героями интересовался российский театр за один сезон жизни.

Война

Влияние дат на театральный процесс – факт, так или иначе имеющий место быть. Возможно, именно поэтому тематическая группа спектаклей, рефлексирующих на тему войны, в программе «Золотой Маски» прошлого сезона, во время которого праздновалось 70-летие Победы в Великой Отечественной, — чуть ли не самая многочисленная.м

В рамках внеконкурсной «Маски Плюс» на военные темы размышляют в «Фронтовичке» из Улан-Удэ, «Победителях» из Томска и «Городе-герое» из Санкт-Петербурга.

Редкий пример «свежей» пьесы о войне довольно часто ставящаяся «Фронтовичка» ученицы Николая Коляды Анны Батуриной. В центре внимания – вернувшаяся с войны сержант Мария Небылица, ждущая жениха в доме его матери где-то на Урале. Жених возвращается – но с другой избранницей. Историю, которую довольно легко превратить в мелодраму, исходя из самого сюжета, Сергей Левицкий из бурятского Русского Драматического театра им. Бестужева превращает в наполненное символами и метафорами исследование посттравматического синдрома, войны в голове, настигшей, и кажется, победившей героиню уже в мирное время. Пуанты-портянки, лишь однажды появляющиеся из-под солдатских сапог Небылицы, не закончившей хореографическое до войны и преподающей в уральском ДК после, специально сочиненная для спектакля нервно-инфернальная музыка от группы Krabы, разместившейся на сцене небольшим оркестром, рояль, становящийся столом, мотоциклом, полкой в плацкарте и лишь в финале – инструментом, под который зазвучит «Жди меня», исполняемое героиней, - уведенная от реализма «Фронтовичка» оказывается историей про неизжитую войну.

Своеобразным продолжением «Фронтовички» кажутся «Победители» Дмитрия Егорова, поставленные в томском ТЮЗе по книгам Светланы Алексиевич. Первый акт отдан таким же Машам Небылицам, героиням монологов из «У войны не женское лицо», второй - «Цинковым мальчикам». Две войны – великая и чужая, два способа говорить о ней – от личных историй о любви до хроник и телеагиток разделяет антракт, в котором рабочие убирают со сцены землю, смытую героинями первого акта, а голоса неизвестных женщин, рассказывающих о войне, продолжают звучать и звучать.

Голос – но не актеров, а зрителей — становится одним из немногих инструментов лаконичного «Города-героя», придуманного в Александринском театре драматургом Екатериной Бондаренко, режиссером Маратом Гацалов и драматургом и режиссером Татьяной Рахмановой. Перед началом зрителей просят оставить номер телефона и проверить, что аппарат включен. В темном зале телефоны начинают пищать смс-ками – с воспоминаниями ленинградцев. Например, такими: «Проходил сегодня по улице Гоголя. Там, недалеко от Невского, еще в 1941 году тяжелая бомба срезала угол дома – с пятого этажа до подвала. Сейчас этот срез задрапирован холщовой декорацией. Художник постарался, нарисовал окна с поблескивающими стеклами, ложноклассический орнамент, карнизы и пр.» Красота Ленинграда, кажется, еще острее проступающая в блокаду, материализовывалась в финале, когда зрители выходили из зала и встречались с видом на Фонтанку, открывающимся с Новой сцены Александринки. В Москве финал был заменен на инстаграм-подборку – счастливые туристы на фоне Петербурга, и акцент высказывания сместился с личного восприятия города на парадный взгляд туриста.

В конкурсной программе тему войны исследуют «Нюрнберг», поставленный Алексеем Бородиным по оскароносному сценарию Эбби Манна о судебном процессе над нацистами в московском РАМТе, «Человек» словенского режиссера Томи Янежича по мотивам книги Виктора Франкла «Скажи жизни "Да": записки психолога, пережившего концлагерь» в БДТ им. Г.А. Товстоногова. Мощным антимилитаристским высказыванием звучит «Кабаре. Брехт», выпущенное в Театре Ленсовета со своими выпускниками Юрием Бутусовым.

«Нюрнберг» — спектакль-заседание, залом суда для которого становится весь город, чьи обитатели в какой-то момент кажутся ужасно похожими на твоих соседей по партеру. Препарирование механизма жестокости и ее оправдания, попытка понять, как могут соседствовать великая культура и великое преступление, коллективный поиск точки невозврата, после которой спаситель Германии превращается в символ мировой агрессии, а понятие "расы" становится юридическим.

Визуальной насыщенности, доходящей до броскости, противостоит лаконизм «Человека», сыгранного на практически пустой сцене, перегороженной изредка поднимаемым пожарным занавесом. На занавес проецируется отдельные слова и фразы, и первая из них – «Лучшие не вернулись». Спектакль, в котором женщины оказываются на месте мужчин, надзиратели – на месте заключенных, жертва – на месте палача и наоборот - коллективный сеанс психоанализа, изучающего границы веры, свободы, способности любить - всего того, из чего складывается понятия человека и человечности.

«Кабаре Брехт» Юрия Бутусова – черно-красный спектакль-концерт с обладающим даже портретным сходством с Брехтом Сергеем Волковым в главной роли. В бьющей наотмашь энергией юности постановке соединяется биография Брехта с сегодняшними новостями, а вчерашний выпускник СпбГАТИ в один монолог сводит размышление драматурга о тех, кто, суля блага, ведет на войну, и собственное признание в нежелании никогда быть мобилизованным.
Сон

Прямая противоположность военным спектаклям – спектакли-фантазии или сны. Такие, в которых можно попробовать сбежать от реальности - как, например, сбегают в таинственный лес герои «Сна в летнюю ночь» Ивана Поповски. С этим спектаклем кажется, в «Мастерскую Петра Фоменко» чуть ли не впервые после смерти создателя вернулся дух лукавого лицедейства. Актеры – от вчерашних стажеров (Елену, кстати, играет звезда инстаграма Ирина Горбачева), до старожилов Мастерской (в роли Ипполиты и Титании, например, Галина Тюнина) без остатка отдаются игре, на четыре часа окунаясь вместе со зрителями в атмосферу неистовой витальности и театрального куража.

Пример персонального сна одного режиссера - «Zholdak Dreams*: похитители чувств», поставленные Андрием Жолдаком в петербургском БДТ им. Г.А. Товстоногова по мотивам пьесы Карло Гольдони «Слуга двух господ». Этот сон отсылает и к «Матрице», и к «Звездным войнам», и к футуризму, и к блокбастерам, снова и снова заставляя зрителей заниматься распутыванием бесконечной вереницы из культурных кодов.

«Бег» Михаила Булгакова сам режиссер Юрий Бутусов, поставивший «восемь снов» в Вахтанговском театре, называет «состоянием человека, проснувшегося после сна, в котором его преследовал кошмар, видения..,» На поэтике сна-горячки строится мир, надорванный предчувствием войны, мир, в котором кошмар вот-вот материализуется.

«Пьяные» Андрея Могучего (снова БДТ им. Г. В. Товстоногова, в этом году получивший рекордное количество номинаций» - формально история не про сон. Но тут стоит сделать поправку – все герои пьесы Ивана Вырыпаева вдрызг пьяны. И только в этом – измененном состоянии сознания, они способны говорить о себе и о другом, о любви и о Боге: для того, чтобы понять, что в этой жизни все мы – тело Господа Бога, и все, что нам остается – не ссать. Рецепт кажется идеальным и актуальным – еще как минимум на одну эпоху.

Елена и Беккет

Кто достоин «Золотой маски». Выбор «РР»

ДРАМА/СПЕКТАКЛЬ БОЛЬШОЙ ФОРМЫ

ЧЕЛОВЕК, Большой драматический театр им. Г.А. Товстоногова, Санкт-Петербург

Лабораторное исследование человека и человечности, которому зрители аплодируют стоя

ДРАМА/ СПЕКТАКЛЬ МАЛОЙ ФОРМЫ

БЕККЕТ. ПЬЕСЫ , Театр юных зрителей им. А.А. Брянцева, Санкт-Петербург

Спектакль, для которого специально впервые были переведены на русский девять коротких пьес классика европейского модерна и постмодерна Сэмуэля Бэккета.

ДРАМА/РАБОТА РЕЖИССЕРА

Константин БОГОМОЛОВ, «Юбилей ювелира», Московский Художественный театр им. А.П. Чехова

Есть риск, что последняя возможность дать «Золотую маску» Константину Богомолову, на волне скандалов отказавшемуся участвовать в следующей «Золотой Маске». Впрочем, даже если режиссер передумает, лучший бенефисный спектакль Москвы – достойный повод для режиссерской награды.

ДРАМА/ЖЕНСКАЯ РОЛЬ

Ирина ГОРБАЧЕВА, Елена, «Сон в летнюю ночь», Театр «Мастерская П. Фоменко», Москва

Все лайки инстаграма – за то, как Горбачева акробатически (во всех смыслах слова) играет роль шекспировской Елены

ДРАМА/МУЖСКАЯ РОЛЬ

Олег ТАБАКОВ, «Юбилей ювелира», Московский художественный театр им. А.П. Чехова

Тихая и страшная роль Олега Табакова

КОНКУРС «ЭКСПЕРИМЕНТ»

ПРИКАСАЕМЫЕ, Фонд поддержки слепоглухих «Со-единение» и Театр Наций, Москва

Важный разговор про мир без света и звука