Пресса

Тени далеких классов

На Новой сцене Большого театра был показан третий конкурсный спектакль Екатеринбургского театра оперы и балета (о первых двух "Ъ" писал 18 марта) — старинная "Тщетная предосторожность" в новой постановке Сергея Вихарева, получившая шесть номинаций. Рассказывает ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.

Создатель екатеринбургской "Тщетной предосторожности" Сергей Вихарев известен как мастер исторических реконструкций: он первым в России занялся восстановлением дореволюционных балетов. Его работы (особенно "Спящая красавица" Мариинского театра и "Раймонда" в "Ла Скала") воспроизводили даже не столько хореографию, сколько режиссуру и материальный мир спектаклей. Выглядело это чрезвычайно убедительно. Однако в "Тщетной предосторожности" — балете-везунчике, рожденном накануне Великой французской революции и за два века пережившем немало удачных воплощений,— постановщик Сергей Вихарев демонстративно отходит от собственных принципов, прибегая к иному эстетическому приему — эклектике.

Соавторы спектакля во главе с куратором проекта Павлом Гершензоном сошлись на том, что действие балета, в котором фермерша сватает дочь за богатого дурачка, а та все-таки выскакивает замуж за собственного избранника — пригожего батрака, происходит на юге Франции, где-то недалеко от Арля. Арль — это, конечно, Ван Гог, а потому в сценографии спектакля (художник-номинант Альона Пикалова) доминируют фрагменты хрестоматийных полотен и жирные червяки фирменных мазков художника. Одежда персонажей тоже соответствует той эпохе вплоть до буквальной реплики синего костюма вангоговского почтальона Рулена — в балете в него наряжен состоятельный папаша жениха (художник по костюмам Елена Зайцева, тоже номинант). Впрочем, живопись Ван Гога — лишь составная часть оформления. Не менее важную роль играет ампирная архитектура балетного зала — белоснежные стены с пилястрами, увенчанными пышными капителями. Цитаты из полотен (например, интерьер с кроватью, зала кабачка или исполинские стога сена) включены в парадный репетиционный зал в виде исполинских выгородок, а выписанные на заднике живописные поля и виноградники проглядывают за большими окнами балетной аудитории.

Академический каркас, скрепляющий фантазию создателей балета,— ключевой образ всего спектакля, не только сценографии. Сельская "Тщетная предосторожность" здесь начинается в стерильном ампирном зале, придуманном прологом — сценой "Школа танца" из знаменитого балета "Консерватория" датчанина Августа Бурнонвиля. Это — самый достоверный образчик балетного класса XIX века с полным арсеналом движений. И хотя датский класс существенно отличается от французского и русского, за неоспоримую аутентичность Сергей Вихарев выбрал его в качестве камертона всей постановки, позаимствовав у Августа Бурнонвиля не только отдельные комбинации, но даже целое па-де-де из балета "Ярмарка в Брюгге".

Датская хореография и заковыристая техника соседствуют в спектакле с гладкими геометрическими танцами a la Петипа (вроде вальса поселянок во втором акте); свежесочиненной жеманной пляской цыган (в которой танцовщицы, плывя лебедушками по сцене, отчего-то поводят руками на манер русской "Барыни"), а также хитом всех балетных конкурсов — благополучно пережившим советские времена свадебным па-де-де Лизы и Колена в постановке кумира москвичей Александра Горского (чью фамилию архивист Вихарев в программке, впрочем, не указывает). Все это намеренное разностилье не скреплено, а скорее раздроблено пантомимно-игровыми сценами, прекрасно сохранившимися в "Тщетной предосторожности", но использованными Сергеем Вихаревым в урезанном виде и так, чтобы они не влезали в хореографию. От резкого разделения на танцы и пантомиму екатеринбургская "Тщетная предосторожность" не кажется живым спектаклем. Скорее — дивертисментным гибридом по мотивам знаменитого балета; этакой интеллектуальной игрой в классику, утратившей многие смачные эпизоды, вроде славного танца мамаши главной героини: ее постановщики зачем-то одели в кожаные тапки без пяток вместо традиционных деревянных сабо.

Академический проект Сергея Вихарева сильно оживляют артисты: замечательная Елена Воробьева (выдвинута в номинации "Лучшая женская роль") — своевольная и пикантная Лиза; превосходный Виктор Механошин (тоже номинант "Маски"), удачно избежавший вульгарного комикования в роли мамаши Марцелины; непрошибаемо улыбчивый Александр Меркушев в партии Колена — не столько хороший танцовщик, сколько подходящий типаж, и многие другие. Но, несмотря на достоинства исполнителей, "масочная" судьба спектакля может оказаться незавидной. Главная российская Марцелина — член жюри Николай Цискаридзе, исполняющий роль ворчливой мамаши в очаровательной "Тщетной предосторожности" Михайловского театра, поставленной еще в 1960 году англичанином Фредериком Аштоном и до сих пор остающейся самой популярной в мире,— едва ли одобрит эксперимент Сергея Вихарева.