Пресса

"Гроза" Драмтеатра им. А С. Пушкина из Магнитогорска на фестивале "Золотая маска"


Этот спектакль, поставленный питерским режиссером Львом Эренбургом, из тех, что вызывают бурю эмоций - от раздражения до восторгов, но, как ни крути, не забываются. Такую буйную, истовую, физиологичную "Грозу" вряд ли кому видеть доводилось, ее, нарочито зевнув, не отодвинешь от себя как что-то проходное, случайное. Тут страсти бушуют, в клочья рвутся. Создатели ни нас, ни себя не пожалели, постарались от души. А душа их - широка, как Волга, такая же полноводная и своенравная. Кстати, Волга в спектакле тоже присутствует, сразу за дощатым забором дома Кабановых. Вода в зеркале, под колосниками подвешенном (сценограф Алексей Вотяков), отражается, туда Катерина с мостков в финале бросится, и Бориса, любовника своего, туда же, не задумываясь, столкнет при первом свидании - как еще от наваждения избавиться? От канонического текста Островского, со школы знакомого, остались одни ошметки, многие сцены играются вообще без слов, что-то самовольно добавлено. В результате - сидишь, разинув рот, будто впервые эту историю видишь.

Начинается она в бане. Завернувшись в простыни, парятся Тихон и Катерина. Она лупит его веником по голой спине, а он ластится, на колени сажает, целует. Только ее тошнит от его поцелуев, вполне буквально. Вырывается, бежит в предбанник и отплевывается, как от отравы. Зато в Тихона безумно влюблена служанка Глаша, в глаза призывно смотрит, приворожить пытается. Кулигин, тот самый чудак, что громоотвод придумал, оказывается, робко влюблен в Катерину. А совсем не старая еще Кабаниха дает понять статному Кудряшу, что и она не прочь плотской радости вкусить. Только против Варвары, дочери, ей куда? Та давно пустилась во все тяжкие, любовная сцена с Кудряшом играется под носом у публики, летит вверх срываемая одежда, тела сплетаются, только что током не бьет.

Здесь никто никого не угнетает, живут мирно и дружно. Вместе в бане парятся, вместе праздники отмечают, забавляются. У Кабанихи Феклуша-странница в доме живет, слепая девица, Глашка - все в спектакле задействованы, у каждой своя роль. В жмурки играют, через веревочку прыгают. Тихон из города приехал, всем подарки привез. Мамаше - духи с пульверизатором, Глаше - пряник, буйной сестре своей - кружевные трусики и чулки с подвязками. Темное царство, если в чем и темное, так это по части пьянства. Пьют у Эренбурга, как и любят, буйно. Так же и чувства выражают. Кудряш с ножом в руках Варвару от посягательств оберегает, Кабанова, чтобы пьяного сына охолонуть, бьет его бутылкой по голове, да так, что осколки по всей сцене летят. С лучом света тоже не все так просто. Катерина мало чем от других отличается, вот разве что врать не может. Что думает, то и говорит. Это ее и сгубило.

Никаких революций, однако, Эренбург не совершал, и авангардным его спектакль не назовешь. Он всего-навсего отринул имеющиеся под рукой штампы, т. е. самые общие впечатления от этой наизусть затверженной пьесы, и вдохнул в нее живую жизнь. Буквально по Станиславскому, режиссер и актеры сочинили биографии героев, о каждом задумались. Нашли, например, оправдание и для Бориса, бежавшего от героини. Он тут чахоткой болен, умирать уехал. Сочинено много и явно в избытке. Кое-какие сцены вычеркнуть можно безболезненно. Но режиссер был страстью охвачен, "холодный расчет" - слова не из его лексикона.