Пресса

Десять лет назад актеры театра Льва Додина сетовали на то, что в труппе нет мастеров из поколения великих: учиться, мол, не у кого. Семья, с которой частенько сравнивали додинский театр, кивая в его сторону кто с завистью, кто с уважением, кто с насмешкой, — семья эта выходила кособокой. Труппа состояла из учеников мастера с трех курсов, выпущенных один за другим, разница между старшими и младшими не превышала десяти лет. Какая уж тут преемственность поколений. Когда на роль сначала чеховского Фирса, а потом и Эфраима Кэбота в спектакле «Любовь под вязами» Додин пригласил Евгения Лебедева, его в МДТ окружили такой нежностью и таким поклонением, что большой артист обрел здесь счастье, которого после смерти Товстоногова и не чаял испытать в театре. В полной же мере проблема разрешилась только сейчас, когда Лев Додин выпустил и принял в студию при театре около двадцати юных, бесспорно одаренных актеров и они стали смотреть на старожилов труппы так, как те некогда смотрели на Лебедева.

Тот МДТ, который нынче везет в Москву восемь своих спектаклей, от старейшего «Братья и сестры» до свежей премьеры «Долгая дорога в ночь», — театр, в котором впервые за долгие годы царит семейная гармония. И это ощущается в спектаклях. Не то чтобы Додин вдруг рассентиментальничался и больше не выносит со сцены беспощадные, режиссерски безукоризненные приговоры советской эпохе, демократам, интеллигенции и человечеству вообще. Но он больше не отказывает себе в удовольствии полюбоваться молодостью, играющей на сцене, ее полнокровием и красотой.



МДТ со стороны выглядит теперь не как мрачный скит, куда актеру прежде можно было войти, но выйти после на свет божий — в кино или, упаси господь, в антрепризу — невероятно. Теперь по примеру молодых во главе с Лизой Боярской и Даней Козловским вовсю снимаются и Сергей Власов, и Петр Семак. А Боярская вот-вот явится на сцену Роксаной в антрепризном «Сирано де Бержераке» рядом с носатым Сергеем Безруковым. Додин же, по его собственным словам, переживает лишь за Лизино здоровье, поскольку репетировать в антрепризе ей приходится в свободное от МДТ время — то есть до 11 и после 23 часов. С другой стороны, видели бы вы, каким презрительным взглядом смерила меня Лиза, когда я завела с ней разговор о «Бесплодных усилиях любви», которые тогда репетировал Додин, как о милой шекспировской безделке. «Не думаю, что на премьере вы увидите комедию, — гордо отрезала Боярская. — В Малом драматическом театре не может выйти спектакль-финтифлюшка».

Пять студенческих лет, проведенных новыми додинцами в работе над «Жизнью и судьбой» Гроссмана, школа Освенцима и Норлага, где велись репетиции, даром, разумеется, не прошли. Додин, определенно, единственный петербургский режиссер, который способен не отыскивать и коллекционировать, как это делали Товстоногов или, скажем, Владимиров, но воспитывать, культивировать ту самую, необходимую в каждом театре «родную кровь».