Пресса

Одноактный "Карнавал" почти 100 лет назад поставил Михаил Фокин — солист балета императорского Мариинского театра и первый балетмейстер дягилевских "Русских сезонов". Хореографа попросили сделать что-нибудь для благотворительного карнавала, тот предложил интермедию в духе комедии дель арте на музыку Шумана и поставил ее всего за три репетиции. Хореографических задач господин Фокин не решал — главным для балетмейстера, как и для его соратников по "Миру искусства", была атмосфера, окутывающая серию "очаровательных сценок, прелесть которых зависит от маленьких, неуловимых, быстрых жестов, лукавых улыбок, кокетливых перебегов и стильного жеманства, передающего эпоху".


Одноразовому пустячку повезло: Сергей Дягилев включил его в программу своего второго парижского сезона, а годом позже он вошел в афишу Мариинского театра. "Карнавал" стал настоящим репертуарным долгожителем. Время, конечно, эту вещицу не щадило, эмигрант Фокин еще в середине 1930-х годов брюзжал, что из нее исчезает вся прелесть — мир стал другим, и женщина уже не та; раньше "вся она как будто говорила: "Не тронь меня!". Как понять это в эпоху, когда всей своей внешностью женщина говорит: "Тронь меня" или даже "Я тебя прошу"?!"


Несмотря на прискорбную женскую эволюцию, "Карнавал" продолжали ставить. В Кировском театре (бывшем и нынешнем Мариинском) в 1962 году его возродил главный балетмейстер Константин Сергеев, а в 1986-м увековечило ленинградское телевидение. Роль Арлекина в телебалете танцевал Сергей Вихарев, "хореограф-постановщик" теперешнего балета-номинанта, выдвинутый на "Маску" как "лучший хореограф".


Телеверсия и свежий "Карнавал" отличаются, мягко говоря, не сильно. Действие телебалета разворачивается на пленэре, спектакля — в интерьере; на пленке у Панталоне усы и бакенбарды, на сцене — борода; в телеверсии шесть кордебалетных пар, сейчас — восемь; Флорестан был одет в голубой фрак, теперь — в коричневый. Уверения Сергея Вихарева, что свой "Карнавал" он реконструировал "по записи Михаила Фокина", выглядят неубедительно — результат его "научных" штудий слишком явно дублирует "ненаучную" версию Сергеева. В этом свете выдвижение на "Маску" "реставратора" Вихарева в качестве самостоятельного хореографа выглядит странным вдвойне.


Что же касается самого "Карнавала", то он отчаянно тосклив — и тут я солидарна с композитором Прокофьевым, написавшим в частном письме, что фокинский балет "скучноватый и неизобретательный". Вся "атмосфера" канула в Лету. То есть пышные многослойные платья, капоры, ленты, фраки, цилиндры, даже омерзительные парики мужчин, имитирующие живые волосы, уложенные по моде 1830-х годов, на месте. Но обряженные во все это люди похожи на флиртующих манекенов. Танцевать им практически нечего: в балете-пантомиме только двум персонажам — Бабочке и Арлекину — достался полноценный хореографический текст (что не помешало выдвинуть на "Маску" не только танцующего Владимира Шклярова за роль Арлекина, но и преимущественно мимирующую Евгению Образцову, Коломбина которой больше смахивала на гоголевскую Марью Антоновну).


Все положенные пробежки, мизансцены и подтанцовки добросовестные артисты Мариинки исполняют с излишним старанием, что делает их похожими на провинциалов, играющих в высшее столичное общество. Но сегодня лиричные и комические сценки с влюбленным ревматиком Панталоне, или Пьеро, не поймавшим бабочку в шляпу, или Арлекином, вынимающим воображаемое сердце из груди и складывающим его к ногам Коломбины, могут умилить разве что особо сентиментальных старушек. Мариинский театр, похоже, и сам не верил в искрометность номинированного "Карнавала": в программе из трех одноактных балетов его поставили первым, чтобы зрители преждевременно не разбежались.