Театральная компания ЗМ

Пресса

16 апреля 2018

Связанные одной «Маской»

Марина Шимадина | Информационный портал «Театрал онлайн»

На Новой сцене Большого театра вечером в воскресенье, 15 апреля, состоялась торжественная церемония вручения Национальной театральной премии «Золотая маска». Но главный сюжет этого вечера был не в распределении наград, а в цеховой солидарности и поддержке фигурантов «театрального дела», о которых говорили со сцены многие лауреаты.

Результат драматического конкурса было легко предсказать – в тройку лидеров в последнее время входят одни и те же фигуры. Возникла даже шутка: номинировать на «Маску» можно кого угодно, а получит все равно Бутусов. Так и вышло. Причем, наградили Юрия Николаевича не за «Барабаны в ночи» Пушкинского театра, а за «Дядю Ваню» в Театре им. Ленсовета – не самую его сильную работу.

Выйдя на сцену, режиссер удивился, почему из года в год лучшим режиссером назначают его, а лучший спектакль все равно у Льва Додина, Римаса Туминаса или (иногда) у Андрея Могучего... И опять не ошибся. Главная «Маска» за большую форму на этот раз досталась постановке МДТ «Страх. Любовь. Отчаяние» – тяжеловесной, тягучей, но остро актуальной по содержанию. Так уж получается, что пьесы Брехта о приближении катастрофы и вынужденном бегстве тех, кто не хочет ходить строем, становятся все актуальнее.



О судьбе человека в тоталитарном обществе рассказывал и «Чук и Гек» Михаила Патласова в Александринском театре – он получил «Маску» в малой форме. Здесь рассказ Гайдара мастерски смонтирован с мемуарами и документальными, свидетельствами о сталинских лагерях. Эту же тему развивал лучший спектакль в куклах – «И дольше века длится день» по Чингизу Айтматову, поставленный молодым творческим объединением «Таратумб» в Музее истории ГУЛАГа. Вряд ли это можно трактовать как осознанное политическое решение жюри – голосование по регламенту тайное.

Этот исторический метасюжет прослеживался в работах многих и очень разных номинантов – от вполне себе классической «Демократии» Алексея Бородина в РАМТе до пластического перформанса Максима Диденко «Я здесь» в новосибирском театре «Старый дом». В музыкальном театре им вторили екатеринбургская «Пассажирка» Моисея Вайнберга, посвященная теме Холокоста («Маски» за лучшую работу дирижера Оливера фон Дохнаньи и лучшую женскую роль Надежды Бабинцевой), и воронежская «Родина электричества» Михаила Бычкова – первая постановка оперы Глеба Сидельникова по рассказам Андрея Платонова. Даже в пермской «Золушке» Алексея Мирошниченко, получившего «Маску» за оригинальную хореографию, тревожные темы Прокофьева воплотились в историческую конкретику советских 50-х.

Напряженное вглядывание в прошлое, анализ и переосмысление его ошибок – вообще одна из важнейших черт сегодняшнего театра, осознавшего свою социальную функцию или даже миссию, если хотите. В этом смысле режиссер церемонии Нина Чусова попала пальцем в небо, выбрав темой вечера далекое будущее, где все люди освобождены от работы и занимаются исключительно искусством, сочиняя оратории с названиями вроде «Тостер милосердный». Шутки ведущих – Юлии Хлыниной и Егора Корешкова, придуманные драматургом Валерием Печейкиным, явно контрастировали с настроением выходивших на сцену лауреатов. Им ближайшее будущее явно не казалось таким уж радужным. Все были озабочены судьбой своих коллег, находящихся под арестом и в СИЗО, и желали им скорейшего возвращения на свободу. В зале многие сидели в футболках с портретами фигурантов «театрального дела».

Кирилл Серебренников, не присутствуя на церемонии, стал её настоящим триумфатором. Во-первых, он был признан лучшим режиссером в опере за «Чаадского» в «Геликоне» (видеозапись постановки, кстати, можно посмотреть на Яндексе). Сегодня в образе сходящего с ума и гонимого высшим светом героя явно просматривается параллель с судьбой самого режиссера. Во-вторых, премию за лучшую женскую роль получила Алла Демидова – за «Поэму без героя» Ахматовой в постановке того же Серебренникова. Она произнесла со сцены страстный монолог о художнике, которого сегодня запросто могут «поставить в угол, если сильно заигрался» – то есть посадить под домашний арест. И кроме того, жюри драматического театра вручило специальный приз коллективу «Гоголь-центра» за «создание пространства творческой свободы и смелые поиски языка театральной современности».

Если говорить о новом театральном языке, то главным прорывом конкурса, на наш взгляд, стала иммерсивная опера Cantos пермского Театра оперы и балета. Она заслуженно получила не только композиторскую «Маску» за работу Алексея Сюмака, но и спецпермию музыкального жюри «за художественную целостность и создание новаторской формы музыкального спектакля ансамблем авторов и исполнителей». Тут, действительно, сложно разделить режиссуру Семена Александровского, сценографию Ксении Перетрухиной, тончайшее дирижерское искусство Теодора Курентзиса и мастерство исполнителей. Хотя по масштабу ему трудно было тягаться с «Билли Баддом» Большого театра, признанным лучшим спектаклем в опере.

Ксения Перетрухина удостоилась премии и лично как художник спектакля Марата Гацалова «Дыхание» в Театре наций. «Маску» за лучшую работу драматурга присудили Дмитрию Данилову за «Человека из Подольска», отметив таким образом работу Театра.doc и режиссера спектакля Михаила Угарова, безвременно от нас ушедшего. Зал почтил его память стоя, долгими аплодисментами, как и Олега Павловича Табакова, который сыграл свою последнюю роль в «Драконе» Константина Богомолова, тоже выдвинутого на премию.

Казалось, что общее горе и общая тревога сплотили зал, и уже было не так важно, кому достались, а кому не достались заветные награды. Конечно, были недовольные, были упреки в консерватизме жюри. Но гораздо важнее для театрального сообщества, вечно раздираемого ревностью и противоречиями, было ощутить единство и солидарность, почувствовать себя «в одной лодке». И постараться это чувство не растерять в дальнейшем.



оригинальный адрес статьи