Театральная компания ЗМ

Пресса

14 марта 2009

Евгений Писарев: какие впечатления?

Беседу ведет Алексей Киселев | Золотая Маска №1/2009

Евгений Писарев: “Все приобрело совершенно иной смысл за десять дней до премьеры, когда появились костюмы…”
Режиссер “Конька-Горбунка” рассказал всю правду о Пеговой и Кортневе.




Позади огромная работа, премьера, награда и куча интервью. Какие впечатления?



Может, это прозвучит нескромно, но впечатления радостные. Хотя тут не побоюсь нескромности, потому что работа настолько коллективная, что радость эта не за себя, а за хорошее дело, которое мы сделали. Не знаю, является ли «Конек» актом искусства, но то, что он стал событием для зрителей, – это очень приятно. Мне всегда важно, какой эффект в зале производит то, что мы делаем, действует это или не действует - воодушевляет, радует или удивляет, или, извините, веселит, или заставляет плакать. Я за эмоциональное искусство.



А почему вы извиняетесь за слово "веселит"?



Потому что многие не считают, что задача рассмешить может быть творческой. А то, что дети действительно роняют номерки, потому что поглощены тем, что происходит на сцене, говорит о том, что спектакль их захватывает. И то, что взрослые скупают так много билетов, что детям не хватает, - тоже о чем-то говорит. И атмосфера в зале, на сцене и за кулисами - радостная. В мае будет год, как мы играем, и это пока всем приносит радость. А «Конек» для радости и сделан, а не для политических аллюзий, как писали некоторые. И отзывы зрителей в который раз убедили меня, что радость имеет право быть художественной целью. Не тупой глупый смех, а именно радость.



Возникла ассоциация с легендарной мхатовской "Синей птицей". Казалось, что такого рода спектакль должен был появиться снова.



Ой, вот этого я стесняюсь… Станиславский не делал спектакль для детей. А мы ставили все-таки принципиально и для взрослых, и для детей, мы ставили "семейный" спектакль. Каков рецепт - никому не известно. Все наугад, интуитивно. Мы не делили спектакль на шутки и ассоциации "для взрослых" и "для детей". Мы не могли допустить такую шутку, которая детям будет опасна или непонятна; и точно так же не можем сюсюкать с детьми - взрослые почувствуют себя обманутыми, они должны будут выжидать, пока ребенок посмотрит сказку. Очень сложно было балансировать. Я не
скажу, что на 100% мы везде этому соответствуем, но, похоже, удалось найти компромисс. И, безусловно, я понимал: чтобы с этой задачей справиться, нужно звать молодых артистов, у которых, может, и не хватает пока глубины и опыта, но еще не опустились руки и не погрустнели глаза.



"Несчастный случай" участвовал в репетиционном процессе?



Да, активно, что-то подсказывали. Раз в неделю точно, а то и чаще. Кортнев обладает редкой способностью создать смешное и нециничное. У меня уже с ними был опыт совместной работы, с ним легко работать, я всегда могу сказать: "Леш, это не подходит, перепиши".



А были такие случаи?



Да, конечно! Переделывали много, некоторые номера пошли в корзину просто. Я попросил написать три музыкальные темы, а через месяц мне показали 18 номеров. Я сказал: "Вы чего? Я мюзикл не планировал!" Но это и определило стилистику спектакля. Братья Пресняковы, конечно, замечательно переосмыслили сказку, но их проза ее немного приземлила. А Леша Кортнев со своими стихами и Сережа Чекрыжов с музыкой вернули истории романтику.


Декольте Царь-девицы - это эстетический прием?




Дело в том, что, когда Мария Данилова принесла мне эскизы костюмов, это не выглядело так уж вызывающе, и почему-то у меня из головы вылетело, что все это будет на Ирине Пеговой. Она репетировала в какой-то спортивной одежде. Но все приобрело совершенно иной смысл за десять дней до премьеры, когда появились костюмы. Хореографу Альберту Альберту пришлось многое поменять. Это, конечно, мое упущение. С другой стороны, я не могу сказать, что костюм Пеговой расстраивает взрослую половину зала.



Кто в ответе за машинерию в спектакле?



Это все Зиновий Марголин: и кита он придумал, и всю эту систему с бревенчатыми спилами. В МХТ очень богатая машинерия, а мы использовали ее на 20%, а то и меньше. Просто МХТ (все меньше, но тем не менее) - психологический театр, задумывался таковым. А машинерия практически мюзикловая, ненужная в "Лесе" или "Чайке". Там три круга меняются и ходят вверх-вниз, и сцена наклоняется во все стороны, - все что угодно. Но просто не хотелось превращать «Конька» в бенефис постановочной части. Что могли, мы прокатили, подняли и опустили, но, с другой стороны, это сделало спектакль невыездным. Нигде нет такой машинерии, как в МХТ, так что у нас эксклюзивный спектакль.



С течением времени он меняется?



В такого рода спектаклях все должно работать как часы, возможны только сокращения. Менять что-то пытаюсь, но это практически невозможно, все завязано на музыке и ритме. Я против импровизации в этом спектакле. Надо помнить, что это внутренний подвиг наших артистов. Некоторые из них никогда раньше не пели и не танцевали, они не
кордебалет, они все драматические артисты, желающие играть Хлестаковых, Треплевых и Гамлетов, а не толпу лузеров из деревни дураков. Хотя, «дурак» у нас - хорошее слово…



оригинальный адрес статьи