Пресса

5 апреля 2009

Я учился в мастерской Юрия Петровича Любимова

беседовала Катя Павлова | "Золотая Маска" №2/2009

Моноопера «Человеческий голос» получила две номинации: «лучший спектакль» и «лучшая женская роль», в которой отмечена исполнительница единственной партии Ольга Балашова. О спектакле и своих планах рассказал режиссер Юрий Ардашев.



Расскажите, как собралась команда, у кого появилась идея поставить эту оперу?


Мы с Ольгой Балашовой знакомы еще со времен учебы в ГИТИСе, мы вместе учились на факультете музыкального театра. Ольга - в мастерской Романа Виктюка, а я у Юрия Любимова. Там мы и познакомились. У нас на режиссерском отделении была отличная атмосфера - Бертман, Виктюк, Любимов. Мы делали сумасшедшие студенческие работы, показывали на фестивале «Студенческая весна». Но несмотря на то что на факультете музыкального театра нас «затачивали» для оперы, мюзикла, я не считаю себя на сто процентов режиссером музыкального театра. Учиться мне было интересно, поскольку я сам в прошлом музыкант. Там узнал о театре многие вещи, которые бы не узнал, учась на режиссуре драмы.
«Человеческий голос» - это мой первый опыт постановки оперы. До этого я делал только мюзикл, дипломную работу - «Скрипач на крыше». И вот Ольга искала режиссера и предложила мне попробовать. И началась работа, которая шла очень долго, с проблемами, с трудностями. Но самое главное, что она все же шла и удачно завершилась. Моноопера - это вообще сложный жанр, и особенно опера Пуленка. Она исполняется на французском языке, и по сути — это сорок минут беспрерывного вокала на пределе профессиональных и человеческих возможностей, там нет пауз даже для небольшого отдыха. А мы еще сделали пластический комментарий к музыкальному тексту — это вдвойне сложно для исполнителя. Мы попытались создать образ человека-нерва, погибающего от неразделенной любви и предательства, но с торжеством всепобеждающего чувства.




Материал выбирала Ольга?



Да. Многие, кто знаком с пьесой Жана Кокто «Человеческий голос», не знают о существовании оперы, и наоборот — те, кто знают оперу Франсиса Пуленка, не знают о пьесе. Но вообще на «Человеческий голос» было написано несколько опер, опера Пуленка наиболее известная. Причем, что примечательно, пьеса легла в основу либретто целиком, без сокращений.



А вам было легко было работать с этой пьесой? Это «ваш» материал? Какой материал привлекает вас как режиссера?



Недавно я начал работу над «Фрекен Жюли», это будет долгая работа, я обычно долго и скрупулезно работаю, так получается. Из композиторов мне нравятся Григ, Перселл, Моцарт, Гендель, Кейдж. Я не могу сказать, что Пуленк — это моя музыка, мне просто интересно работать с ним, все-таки мне ближе более далекие от нас времена — Монтеверди, к примеру.
А из драматургии мне сейчас очень нравится Виктор Розов - «В поисках радости», «В добрый час», я считаю - это великие пьесы. Мне кажется, что сейчас как раз подходящее время, люди неизбежно дрейфуют к нравственному выбору.



А как с художником шла работа, у вас же очень сложные декорации?



Они сначала были сложными, и чтобы их воплотить, нужны были внушительные средства, которых у нас нет. Мы с художником Владимиром Ковальчуком разработали сценографический проект – я бы назвал это «динамические декорации». Мы всё, как говорится, на коленке сделали, фактически это была работа на энтузиазме, всё делали самостоятельно — декорации сами варили. И, слава Богу, пришли к очень простому решению. К сожалению, замечательный завпост и человек Николай Антонов трагически ушел от нас, так и не дождавшись премьеры.
А о «Золотой маске» я даже и не думал.



То есть эта номинация для вас неожиданность?



Конечно, неожиданность, что нас отметили, потому что работа сделана даже не в условиях какого-то театра, а благодаря фонду «Русское исполнительское искусство». За это я хочу высказать благодарность Валерию Иосифовичу Вороне, который возглавляет этот фонд и сам находит и поддерживает талантливые начинания, не боясь рисковать.
И с оркестром нам очень повезло — в спектакле занят Московский молодежный камерный оркестр. В основном, возраст тех, кто делал спектакль, - до 26 лет. Ну, кроме меня, художника, дирижера. А так и музыканты, и исполнительница — все молодые.
Без Ольги Балашовой, естественно, мы бы ничего не смогли сделать. Немногим доступен тот уровень, на котором она работает в спектакле. Мы уделяли очень много внимания отточенности, филигранности движений, потому что тело в спектакле — это своеобразная материализация, визуализация голоса. Это был рискованный эксперимент, мы хотели соединить язык пластики с оперой, с текстом. В какой степени это получилось, решают зритель и «Золотая маска».



Вы считаете, можно определить жанр спектакля как синтетический?


Нет, при всех оговорках - это опера. Все-таки я учился на оперного режиссера, хоть я и был l'enfant terrible и относился к опере без особого прилежания. У нас преподавала Тамара Акулова, уникальный педагог. Ее метод работает. Главные молодые звезды оперной режиссуры прошли через нее — Дмитрий Черняков, Василий Бархатов. И Акулова научила нас внимательно работать с материалом.



А Юрий Петрович Любимов?


Я учился в мастерской Юрия Петровича Любимова — этим все сказано. Я даже боюсь говорить о нем. Глыба. Может быть, последний из великих. Время Любимова еще по-настоящему грядет, я думаю, о Таганке еще многое не написано. Этот феномен еще ждет своих исследователей
Любимов, Уилсон, Эфрос, Товстоногов, Васильев, Лепаж, Лешек Монзик, Жанти, Мортон Субботник, Тадеуш Кантор, Шайна — эти режиссеры очень повлияли на меня. На мой взгляд, шестидесятые-семидесятые годы — это великая театральная эпоха, тогда очень многое было сделано для театра. Сейчас такого высочайшего уровня спектаклей нет, да и не скоро появятся. Даже школы такой театральной сейчас нет. Сейчас в театре много малоталантливой полулюбительской суеты, давящей и разрушающей зрителя.


оригинальный адрес статьи