Пресса

5 апреля 2009

Улыбки достаточно

беседовал Владислав Станкевичус | "Золотая Маска" №2/2009


Вас номинировали на премию «Золотая маска» за лучшую женскую роль в спектакле Темура Чхеидзе «Дядюшкин сон». Каково ощущать себя номинантом, да еще и в начале карьеры?


Эта награда считается самой высокой в России, я и не мечтала о ней, не было у меня мыслей: «сейчас сыграю, и меня номинируют!» (смеется), нет. Я даже не думаю, что могу ее получить в этот раз, и это правильно. Я не лукавлю. Моя роль - это не тот случай, когда в театральном мире произошел какой-то бум! Сейчас я нахожусь в рамках новой работы, есть над чем трудиться. И мои мысли заняты ею.



Да, но критика писала много хорошего о вас…


Критика была разной – это замечательно! Нельзя понравиться всем. Само номинирование для меня уже приз, для меня это значит: «все правильно, ты идешь в нужном направлении». Меня и так уже избаловали прекрасной премией имени Владислава Игнатьевича Стржельчика. Ее дали мне и моей сокурснице Александре Большаковой – актрисе Александринского театра, за сценический дебют. Мы, признаться, были очень растеряны, когда оказалось, что кроме нас никого не наградили, в смысле, вообще больше никто не был номинирован. Я не знала куда деваться, ведь это такая честь. «Золотая маска» это другая награда – и она очень ценна в профессиональном смысле, ибо отмечают тебя профессионалы.



Каково ощущать себя в одной номинации с Алисой Фрейндлих?


Первое мое ощущение – что по отношению к Алисе Бруновне проявлена несправедливость, потому что, быть наравне с ней совершенно невозможно! Ведь Достоевский писал повесть для того, чтобы рассказать именно о ней, о Марье Александровне (героине Алисы Бруновны). Поэтому масштабы мастерства и ролей совсем разные.
Конечно, это большая честь, но я не думаю об этом так серьезно. Сейчас в новом спектакле («Дон Карлос» Т. Н. Чхеидзе. – С. В.) я репетирую совсем маленькую роль.



Какую?


Мальчика, пажа. Роль маленькая, но очень интересная. И мыслей вроде: «я номинантка на “Золотую Маску”, что это вы тут мне роль пажа даете?!» - нет. Здорово, что мне предложили совсем другую роль. Меня часто спрашивают: «есть же у вас в театре амплуа, типажи, - какое у тебя?» Но ведь это самое интересное, что ты можешь сыграть что-то кардинально иное. За это я очень благодарна театру и Темуру Нодаровичу.



Ваша роль была во многом сделана режиссером «на вырост», насколько я понимаю, это был эксперимент. Что же такое смог найти в вас режиссер?


Ой, не знаю, это надо у Темура Нодаровича спрашивать! (Смеется.). Предположений может быть очень много. Но есть факты!
Мне было очень интересно с ним работать. Это мой первый спектакль, мой первый режиссер после окончания Академии, и я очень внимательно, очень осторожно подходила к репетициям, чтобы понять его принцип, его подход к репетиции. До этого я репетировала только с Григорием Исааковичем Дитятковским, моим мастером, в «Двенадцатой ночи» и в наших дипломных спектаклях. И он учил нас быть готовыми к другим режиссерам, быть готовыми услышать другие обстоятельства, другие задачи и другого человека. Я не умею сказать: «я только так могу, и все», - нет, ибо наша профессия позволяет нам идти разными путями.
Темур Нодарович очень помогал, он никогда не торопил с результатом, давал время. Моя роль – целиком его заслуга. На сцену, конечно, выхожу я, но без него я бы ничего не сделала. В моей роли есть километры молчания. Когда мы только читали инсценировку, я с ужасом думала: про что же она молчит? Мы постепенно шли по роли, и Темур Нодарович наполнял меня содержанием этого молчания, но при этом постоянно останавливал, когда я начинала чересчур махать руками, яркие внешние проявления эмоций он убирал внутрь. Чем помог? Он мне всем помог! Он замечателен тем, что не отвергает предложений, он всегда готов тебя выслушать, готов подождать и предложить какой-то ход, который тебе поможет. Если что-то не сходится, не получается, может предложить другой вариант. Он очень любит актеров, но требователен в масштабе предлагаемого материала, он требует подхода, усилий.



Как вы подходите к процессу репетиций?



Нельзя забываться, расслабляться. Нельзя рассчитывать только на вдохновение! Ведь сегодня пришел на спектакль – все получилось, а завтра не вышло. Нужно учиться работать так, чтобы твое творчество не зависело от кризисов, погоды, настроения. Вне зависимости от обстоятельств ты должен все отбросить и сыграть. Даже одна твоя лишняя мысль может помешать всем, как партнерам, так и зрителям.



Как изменился спектакль за это время? Как зритель принимает его?


«Дядюшкин сон» живет, меняется, дышит. Зритель бывает разный, такое ощущение, что с каждым разом он становится все веселее и веселее! Это хорошо слышится. Правда, бывает, что в четверг зритель не такой бодрый, как в субботу. Иногда еще до спектакля слышно, что сегодня зритель хочет праздника. Не знаю, несем ли мы праздник зрителю, и нужно ли это. Но, Достоевский – это не обязательно тяжело и страшно. Мне хочется, чтобы этот спектакль вызывал не только смех, не только слезы, ведь Достоевский - бездонный автор, которого можно бесконечно перечитывать, играть, находить новое, смотреть, слушать. Мне всегда больше нравится слышать легкий смех, он настоящий. Улыбки достаточно.



А вы чувствуете улыбку зала?



Да, очень слышно, как живет зал. За это время спектакль сильно развился, персонажи растут. И зал на это отвечает так, а не иначе. Придите и посмотрите заново.



оригинальный адрес статьи