Театральная компания ЗМ

Пресса

5 марта 2010

Сварить царя в котле

Майя Крылова | Новые известия

Балет Мариинки «Конек-Горбунок» был сыгран на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко в рамках фестиваля «Золотая маска». Гастроли прошли с аншлагом, что неудивительно: в создании опуса приняли участие известные представители современного искусства – композитор Родион Щедрин и хореограф Алексей Ратманский. Но дело еще и в том, что создатель спектакля не просто сделал волшебную сказку, но и внес в нее элементы самой настоящей сатиры.


Этот спектакль не мог не возникнуть именно в Мариинском театре. Во-первых, дружбе Ратманского с семьей Родиона Щедрина и Майи Плисецкой много лет и еще до «Конька-Горбунка» Ратманский поставил в Европе щедринскую «Анну Каренину». Во-вторых, худрук Мариинки Валерий Гергиев и вовсе мужал на музыке к «Коньку», которой дирижировал в профессиональной юности. Оформил балет (и написал к нему либретто) Максим Исаев – уважаемый в постмодернистских кругах человек, сотрудник петербургского Инженерного тетра АХЕ. Когда было оглашено имя сценографа, стало понятно, и каким спектакль будет – непременно ироническим. Исследуя архетипы «Конька», Исаев потревожил тень Казимира Малевича. По балету раскиданы цветные пространственные конструкции, смысл которых – игривая профанация эзотерики Малевича, его супрематистских прямоугольников и кругов. Идея знаменитых квадратов – белого и красного – использована для политической сатиры. Коллизии волшебной сказки через оформление обернулись насмешкой в адрес всего «совкового», лубочно-патриотического и ура-самодержавного.



Хореография Ратманского богата деталями: он действительно сочиняет танцевальный текст, а не бесконечно перелицовывает поношенные школьные комбинации классических па. Такой творческий подход нынче редкость. Где надо Ратманский комбинирует классику с элементами народного танца: кордебалет в костюмах а-ля березовый лес напоминает ансамбль «Березка», главный герой сочетает присядку и «веревочки» с пируэтами, а Царь-девица (Алина Сомова) кокетливо перемешивает «дробушки» с фуэте. Ансамбли сочинены изобретательно, их пластика упирает на сюжет: пляшущие кобылицы бьют копытами (читай – играют стопами), прыжки коней олицетворяют бешеную скачку.

Совсем иная хореография в морских сценах – колеблющаяся, как водоросли, бурная, как прибой. Кордебалетные вступления народа, цыган и березок радуют глаз, только их танец выпадает из истории про Конька-Горбунка, образовывая в первом действии долгий отдельный дивертисмент. Видимо, нам хотели сказать, что в этой балетной стране народ отстранен от решений...

Совсем «оторвался» Ратманский в дворцовых эпизодах, где с ужимками и гротеском персонажей перебор. Хохмы лезут отовсюду. Откровенно накладные седые бороды на молодых лицах. Красные носы что у бояр, что у братьев Ивана – в государстве повальное пьянство. Обезьяньи гримасы Спальника, облаченного в «офицерский» костюм с алым, как у макаки, задом. Придворная камарилья, чьи одежды разукрашены зубцами стен Кремля. Недоумок-царь, которого кормят с ложечки, а грим и манеры намекают на больного Ленина из фильма Александра Сокурова. «Садистская» сцена с прозрачным котлом, в котором на глазах у всех варится бывший повелитель. Финала в спектакле нет вовсе – то ли он не дался хореографу, то ли так сделано специально. Просто все перестают танцевать и выходят на поклоны.

В итоге понимаешь, что перед тобой – образцовое (в определенном смысле) произведение. Спора нет, Ратманский – хореограф всеядный. И в «Коньке» показал, что, если надо, он не боится работать и с лирикой. Но все-таки этот балет – образчик сознания, при котором вовремя процитировать знаменитых предшественников – не менее важно, чем сочинять самому, а отношение творца к своему творению должно быть «с подковыркой». При таком подходе не важно, что поучительная история, рассказанная в XIX веке Ершовым, наивна, как наивны все хорошие сказки. Ничего не поделать: в нашем мире торжествует эмоциональная инфляция. Ну не могут нынешние хореографы (как и прочие деятели искусств) самовыражаться без смешливого отстранения. И, кстати, хорошо, что не могут. Потому что творения тех, кто с пафосом рассуждает о духовности, как правило, не выдерживают никакой критики по части формы. Ратманский не стал замахиваться на создание чего-то грандиозного, долженствующего остаться в веках. Он создал компактный и динамичный спектакль, в котором публике есть над чем посмеяться. И на том спасибо.


оригинальный адрес статьи