Театральная компания ЗМ

Пресса

10 марта 2010

На чужом коньке

Анна Галайда | «Эксперт»

Мариинский балет традиционно приезжает в Москву в феврале-марте для участия в «Золотой маске». На сей раз выступление на Национальном театральном фестивале стало презентацией нового имиджа труппы.




Веками отшлифованное, выверенное до микрона мастерство — совершенство. Это универсальный рецепт, предлагаемый Мариинским театром как ответ на любые упреки и угрозы, которых в судьбе экс-императорского театра за последние сто лет было бесчисленное количество. Сначала отгородиться от мира помог Петипа, который во второй половине XIX века именно в этом театре создал свои лучшие балеты, получившие статус мировой классики. Потом спасением оказалась теория о том, что величайшие западные хореографы ХХ века, Баланчин и Форсайт, — его наследники по прямой: последние десятилетия в Мариинке были посвящены освоению их балетов. Новые постановки если и возникали на этой сцене, то шли «вторым экраном», неизменно скрываясь в тени проверенных временем и телами сотен танцовщиков старинных блокбастеров. Даже приезд в Москву, даже награды той же «Золотой маски» не спасали мировые премьеры от участи аутсайдеров.

Печальной участи избежал лишь «Щелкунчик» Михаила Шемякина, в начале 2000−х инспирированный главным мариинским человеком Валерием Гергиевым. В качестве хореографа над постановкой был приглашен работать молодой Алексей Ратманский. Но тогда он прямо в разгар репетиций отказался от участия в проекте — сочинение танцев в «доме Петипа» было признано второстепенной задачей, когда художественное лидерство в спектакле было заранее отдано Шемякину.

Десять лет спустя Ратманский оказался одной из главных фигур международного театрального процесса (он вернул престиж поблекшему было балету Большого театра, который возглавлял всего четыре года; ему предложил пост постоянного хореографа созданный Баланчиным New York City Ballet, но заполучила, сделав уникальное предложение, богатейшая балетная компания мира American Ballet Theatre). Поэтому хореограф, в биографии которого есть волшебная строчка «родился в Ленинграде», оказался как воздух необходим балету Мариинки.

Валерий Гергиев, в последние годы активно пропагандирующий музыку Родиона Щедрина, заполучил Ратманского благодаря Майе Плисецкой, которая всегда выделяла его среди своих коллег, говоря о нем как о своем любимом партнере и хореографе. Так что «Конек-Горбунок», первый балет Щедрина, написанный им для Плисецкой вскоре после их женитьбы, оказался лучшим началом нового сотрудничества, тем более что задиристая музыка и лукавая ершовская сказка кажутся созданными специально для Ратманского, славящегося изяществом и мягким юмором. В сотрудники ему выдали еще одного харизматичного героя театрального мира — Максима Исаева, лидера знаменитого Инженерного театра АХЕ. Именно он, своими литературными текстами известный не меньше, чем сценическими перформансами, и стал автором новой концепции «Конька-Горбунка». Но в отличие от Шемякина Исаев не сузил, а расширил территорию для действий Ратманского. Контуры сказки остались на своих местах, и на московских гастролях, как и на петербургских спектаклях, детей в зале — с радостью узнающих Отца и Братьев, дурака Царя, Кобылицу и Царь-девицу — было довольно много. Взрослых же создатели спектакля погружают в игру с искусством минувших эпох. Хореограф, расслышав в юношеской музыке Щедрина отсылки к молодому Стравинскому и раннему Прокофьеву, откликается на них собственным диалогом с русскими балетными авангардистами. Исаев-художник (в спектакле он не только автор либретто, но также сценограф и художник по костюмам) разрывается между Малевичем и Уорхолом. Декорации, на которых одним световым пятном возникает то малиновый уютный домик Ивана, то огромный, под колосники, шар-луна, то изображающий царские палаты кровавый куб, отлично вписались в стремительный и лаконичный строй балета. Костюмы же, в которых сарафанный крой совмещается с джинсами клеш, а косынки — с кремлевской башней с орлом на голове царя, выглядят подбором богатого, но поиздержавшегося дома культуры. Крой костюмов ограничил возможности хореографа. Но ни тюремные робы сине-зеленого «народа» с котелками на голове, ни безразмерные размахайки «мамок» не помешали Ратманскому создать врезающиеся в память хореографические композиции.

Однако со времени прошлогодней премьеры спектакль нового уровня не обрел новый уровень, а вот первоначальный блеск и энтузиазм утратил. Возможно, сказалось отсутствие за дирижерским пультом Гергиева — без него музыка Щедрина звучала банальным аккомпанементом, а артисты с задорными улыбками пытались списать на юмор хореографа собственную неряшливость, несоответствие темпам и ритмам. Недавно произведенная в примы Алина Сомова сияла красотой и статью, но не точностью, заставив с ностальгией вспоминать Викторию Терешкину, на премьере танцевавшую Царь-девицу с хирургической безупречностью. Даже Леонид Сарафанов, уникальный виртуоз и обаятельный актер, впервые за десять лет карьеры получивший достойную его роль и номинированный за Ивана-дурака на звание лучшего танцовщика, был далек от обычной безукоризненности.

Мариинский театр в прошлом сезоне выпустил несколько премьер, и среди них лишь «Конек-Горбунок» оказался подлинной новинкой. Танцовщики практически не имеют опыта работы с хореографом мирового уровня — многие годы они лишь воссоздавали поставленные для других спектакли, пусть это даже виртуознейшие балеты Форсайта. Однако, судя по всему, руководство Мариинки одержимо идеей сделать современную хореографию коньком труппы — Ратманский начинает в Петербурге репетиции «Анны Карениной», премьера которой в середине апреля откроет традиционный фестиваль балета «Мариинский».


оригинальный адрес статьи