Пресса

Опера Мариинского театра «Идоменей, царь критский» отмечена
в номинации «Лучший оперный спектакль». На вопросы «ЗМ» ответила исполнительница роли Электры Жанна Домбровская, номинированная на лучшую женскую роль.

Жанна, скажите, пожалуйста, как сегодня вокалист существует
в современном спектакле, где используются видеоинсталляции
и другие технические ухищрения?


По-разному. Скажем, в спектакле «Идоменей, царь критский
» мне ничего не мешало передвигаться по сцене и петь уверенно, чего нельзя сказать, к примеру, про постановку «Троянцев
» Г. Берлиоза, где на сцене было постоянно темно и мне это мешало. Но никаких сверхсовременных театральных форм режиссер Михаэль Штурмингер, или Миша, как мы его звали (смеётся), не вводил. Работа над постановкой шла полтора месяца,
а это достаточно длительное время, и мы все потихоньку вникали в нее.


А как проходила работа с режиссером Михаэлем Штурмингером?
Какую роль он отводит вокалисту?

Миша оказался очень внимательным режиссером. Миша был для нас как родной папа, мы все полюбили его. Он очень мягкий человек, очень терпеливый, что для актера очень важно,
потому что иногда мы можем вести себя как дети. Если что-то не получалось, сложно было выполнять задачи режиссера, можно было спокойно предложить переделать эти моменты. В этой постановке был абсолютный союз режиссера с актером.


Я слышала, что вашей наставницей была сама Рената Скотто, какие новые приемы на мастер-классе были вами приобретены?
К Ренате Скотто мне посчастливилось съездить три раза и заниматься по три с половиной месяца. Это было незабываемое
время… Во-первых, когда попадаешь в эту прекрасную обстановку,
общаешься с замечательными
людьми и такой певицей, как Рената Скотто, уже непроизвольно начинаешь дышать по-иному, петь, воспринимать звуки… Во-вторых, там все говорят на итальянском языке,
что важно для любого вокалиста для исполнения итальянской музыки.
Только там начинаешь по-настоящему понимать и улавливать
стиль и манеру бельканто. У нас с ней произошел полный контакт, что бывает редко, и поэтому она со мной занималась практически каждый день. Мы готовили с ней много из Россини,
Верди, в частности партию Виолетты, из Штрауса — последнюю
арию Электры и много другой незнакомой музыки, которую в России не знают и не исполняют.


Значит, вы уже были знакомы с партией Электры. Как интерпретировали
образ Электры в нынешнем спектакле?

Я пыталась вложить в этот образ как можно больше. Я хотела
разобраться, почему Электра такая, какая она есть. На ее глазах убили отца и брата, и мы с режиссером говорили о том, что у нее изначально надломлена психика. Ее беда в том, что она одинокая красавица, которую никто не желает. Мне кажется,
все дело в ее внутреннем надломе. Она на самом деле хочет быть любимой и любить. Но в силу того, что она царица, она не имеет права быть мягкой. Спектакль заканчивается трагически
— смертью возлюбленного Электры Идаманта, чего не было у Моцарта, это была находка режиссера. Правда, на первой
премьере зрители смеялись, и все немного напоминало цирк (смеётся). А я стремлюсь к тому, чтобы зритель сочувствовал
моей героине.