Пресса
Конкурсная программа
Региональные проекты
«Золотая Маска в кино»
Зарубежные проекты
«Золотая Маска в городе»
Детский Weekend
Внеконкурсная программа
Архив
9 апреля 2010
оригинальный адрес статьи
Капля «шанели» в русских щах
Екатерина Кретова | Московский комсомолецНа “Золотой маске” санкт-петербургский театр “Карамболь” представил мюзикл Леграна “Шербурские зонтики”. Все в этом проекте шикарно и громко: мюзикл, который никогда не ставили в России, имена – модный постановщик Василий Бархатов, художник Зиновий Марголин, гений света Дамир Исмагилов. «Зонтики» — заявка на главную театральную премию России в номинации “Мюзикл”.
Все, кто смотрел культовый фильм Жака Деми с 21-летней Катрин Денев в главной роли, не сдерживали слез в финале, когда играет музыка — душераздирающая, та самая, которую все знают. Ничего подобного в спектакле Бархатова нет. Главная героиня Женевьева (Ольга Левина) в финале — самодовольная особа, любующаяся собой и демонстрирующая, как она богата и счастлива. И картина семейной идиллии бывшего любовника ей по барабану. Но почему же музыка играет так невесело? Для подавляющей части публики это остается загадкой. Столь же загадочно и появление героя (Сергей Овсянников) из… огромного свадебного торта. Торт — это, видимо, метафора армии, в которой он служил. Видать, сладко ему там было. В тексте Юрия Ряшенцева много каких-то одесских выражений. Например, Женевьева рассказывает о посещении доктора: “Он прописал мне разных средств”. К радости зрителей герои временами переходят на более близкий им французский, говоря что-то типа “бон джюр” и “мисье”.
Главное в режиссуре Бархатова — декорация Марголина: эдакая гигантская “мельница судьбы”, которая перемалывает жизни героев. Но вскоре ее верчение, предсказуемое и однообразное, приедается. Да и вообще тяжеловат образ для лирического мюзикла. Тяжеловат и “средневековый” звук, прущий из динамиков, заглушающий оркестр и создающий неприличный в эпоху развитых звуковых технологий эффект “плюсовой” фонограммы.
Артисты стараются соответствовать эталону, но консультации французских специалистов не сподвигли их не только петь в нужном стиле, но даже хотя бы изредка попадать в ноты. Стилистика этого мюзикла — особая, скорее инструментальная, основанная на модных в 60-е годы танцевальных ритмах. Это не шансон типа “Нотр-Дам-де-Пари”, который на русском языке вполне сходит за приблатненный романс. Здесь надо хорошо слышать все эти секундовые интонации, которые спеть нелегко, если у тебя в репертуаре сплошной “Владимирский централ”. В общем, не спели. И лишь красивые женственные платья от Марии Даниловой и яркая цветовая гамма со смелым, типичным для 60-х годов сочетанием синего и зеленого от Зиновия Марголина оказались впрысками французского парфюма в ядреный запах нашей домашней капустки.
Все, кто смотрел культовый фильм Жака Деми с 21-летней Катрин Денев в главной роли, не сдерживали слез в финале, когда играет музыка — душераздирающая, та самая, которую все знают. Ничего подобного в спектакле Бархатова нет. Главная героиня Женевьева (Ольга Левина) в финале — самодовольная особа, любующаяся собой и демонстрирующая, как она богата и счастлива. И картина семейной идиллии бывшего любовника ей по барабану. Но почему же музыка играет так невесело? Для подавляющей части публики это остается загадкой. Столь же загадочно и появление героя (Сергей Овсянников) из… огромного свадебного торта. Торт — это, видимо, метафора армии, в которой он служил. Видать, сладко ему там было. В тексте Юрия Ряшенцева много каких-то одесских выражений. Например, Женевьева рассказывает о посещении доктора: “Он прописал мне разных средств”. К радости зрителей герои временами переходят на более близкий им французский, говоря что-то типа “бон джюр” и “мисье”.
Главное в режиссуре Бархатова — декорация Марголина: эдакая гигантская “мельница судьбы”, которая перемалывает жизни героев. Но вскоре ее верчение, предсказуемое и однообразное, приедается. Да и вообще тяжеловат образ для лирического мюзикла. Тяжеловат и “средневековый” звук, прущий из динамиков, заглушающий оркестр и создающий неприличный в эпоху развитых звуковых технологий эффект “плюсовой” фонограммы.
Артисты стараются соответствовать эталону, но консультации французских специалистов не сподвигли их не только петь в нужном стиле, но даже хотя бы изредка попадать в ноты. Стилистика этого мюзикла — особая, скорее инструментальная, основанная на модных в 60-е годы танцевальных ритмах. Это не шансон типа “Нотр-Дам-де-Пари”, который на русском языке вполне сходит за приблатненный романс. Здесь надо хорошо слышать все эти секундовые интонации, которые спеть нелегко, если у тебя в репертуаре сплошной “Владимирский централ”. В общем, не спели. И лишь красивые женственные платья от Марии Даниловой и яркая цветовая гамма со смелым, типичным для 60-х годов сочетанием синего и зеленого от Зиновия Марголина оказались впрысками французского парфюма в ядреный запах нашей домашней капустки.
оригинальный адрес статьи