Театральная компания ЗМ

Пресса

12 апреля 2010

Глубина глубинки

Роман Должанский | КоммерсантЪ

В театральной среде испокон веку бытует разделение спектаклей на "режиссерские" и "актерские". С некоторых пор появились еще и спектакли драматургов, то есть те, где самое главное — представить текст пьесы. Но есть в сегодняшнем причудливом российском театральном пейзаже такое явление, как "директорский" спектакль. "Горе от ума", приехавшее на "Золотую маску" из Ярославля,— яркий пример как раз директорского спектакля, при том что действие буквально распирает от разного рода режиссерских придумок, да и актеры вовсю правят ремесло.


Именно масштабность задач позволяет говорить о грибоедовском спектакле как о продюсерском феномене. Ведь до того, как меньше двух лет назад Ярославский театр имени Федора Волкова возглавил Борис Мездрич, про Волковский театр, вообще-то считающийся старейшим театром страны, в столице многие годы было ни слуху ни духу. Кроме того, что это единственный драмтеатр федерального подчинения за пределами Садового кольца, рассказать про него было по большому счету нечего. С приходом господина Мездрича (в прежние годы он возглавлял Новосибирскую оперу и вывел ее на передовые позиции) все изменилось, ожило и закрутилось — и вот уже на главную театральную премию номинировано "Горе от ума", спектакль, в котором усилия московского режиссера Игоря Селина соединились с оригинальной сценографией знаменитого питерского мастера Александра Орлова: он придумал огромные светящиеся неоном буквы, из которых можно сложить название пьесы. Все это не просто изготовлено, но отлично работает. На сцене — десятки человек в разнообразных и качественных костюмах, в спектакле много музыки и задействовано видео, то есть практически вся труппа вовлечена в работу, мобилизована буквально на подвиг постановочная часть, и можно только догадываться, каких усилий стоило собрать в областном центре бюджет на столь сложносочиненную, размашистую постановку.


Говорят, что зритель пошел в театр, и видевшие спектакль по месту его создания даже уверяют, что в дни, когда дают Грибоедова, Волковский театр штурмует молодежь с ирокезами. Наверняка это производит впечатление. Жаль только, что в "Маске" нет номинации "Лучшая продюсерская работа", лауреата можно было бы поздравлять уже сейчас. А за то, что спектакль больше похож на дорогой "корпоратив"-ревю (даром, что мысли в постановке есть, и вполне серьезные), директор не отвечает. Как и за то, что больше двух строчек Грибоедова подряд зрителю в "Горе от ума" не услышать, потому что актеры, едва кто-то начнет монолог, принимаются танцевать, петь, прыгать, играть на музыкальных инструментах или соревноваться в различных видах спорта. За то, что посреди Грибоедова читают Пушкина, Лермонтова, Пастернака, Бродского и Шекспира, спрос тоже не с директора театра.


Есть, впрочем, театры, которые, кажется, от бюджета вообще не зависят. Пример — екатеринбургский театр Николая Коляды. Очень хочется, чтобы эта одна из самых оригинальных театральных компаний страны жила сыто, но в "Коляда-театре", если придется совсем туго, наверняка смогут сделать спектакль вообще без затрат. "Трамвай "Желание"", один из участников номинации "Спектакль малой формы", как и прежние спектакли Николая Коляды, сделан из подручного материала. Как всегда в "Коляде-театре", спектакль буквально пропитан витальным духом скоморошьей избыточности, замешанной на неизбывной печали и радости актерства. Уильямс у этой компании получился намеренно грубоватым, но совсем безнадежным. В нем, если угодно, нашлась какая-то социально-историческая обреченность.


В схватке тщедушного и жестокого Стэнли Ковальского, напоминающего бесноватого нациста (прекрасная, как всегда, работа Олега Ягодина), со статной, роскошной, но будто сломанной внутри Бланш Дюбуа (Ирина Ермолова включена в номинацию "Лучшая женская роль") последняя обречена с самого начала: ведь хам Стэнли — лишь один из целой бригады почти обнаженных молодчиков, гогочущих и марширующих в трусах, похожих на американский флаг. Если надо, Стэнли в руках своих "однополчан" может превратиться в живой таран. И уже не поймешь, обывательская ли это глубинка послевоенной Америки, вдруг перенявшей повадки Третьего рейха, или сам Третий рейх, или они в сознании режиссера вообще слились воедино. Да и наверняка недалеко ушли от нравов нашей сегодняшней глубинки.



оригинальный адрес статьи