Театральная компания ЗМ
Кама Гинкас

Нелепая поэмка

Московский театр юного зрителя
Номинации на Премию «Золотая Маска» 2007г.- «Лучший спектакль в драме, большая форма», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая работа художника», «Лучшая мужская роль»(Игорь Ясулович)
по Ф. М. Достоевскому



Режиссер Кама Гинкас

Художник Сергей Бархин

Композитор Александр Бакши

Художник по свету Глеб Фильштинский

Музыкальный руководитель Людмила Бакши



Артисты: Игорь Ясулович, Николай Иванов, Андрей Финягин, Александр Тараньжин, Илья Созыкин, Алексей Алексеев, Евгений Березовский, Михаил Парыгин, Екатерина Кирчак, Николай Санталов, Руслан Рафаелов

Ансамбль «Сирин»: Андрей Котов, Ольга Баигулова, Тина Георгиевская, Вадим Иванов, Юрий Орлов и баянист Андрей Луковской



Продолжительность 2 ч.
Это самый некоммерческий проект в мире, какой только может быть. Все, что написал Достоевский, о чем он размышляет, что его беспокоит и бесит (особенно в этих его страницах), направлено против самой сути «коммерции». Вот первое, о чем хочу сказать.

«Великий инквизитор» - это самые сущностные, самые основополагающие, самые резкие, самые кардинальные, самые искренние, самые наглые, самые хулиганские, самые эксцентричные, самые трезвые, самые жестокие и самые нежные страницы Достоевского о нас, человеках. И они будут произнесены вслух, публично. Они будут сыграны.

То, что человек животное – даже спорить не надо – это так. Важно другое: как к себе относиться. Я – совсем животное или как? Я только плоть, нуждающаяся в хлебе (ведь плоть надо восполнять), я плоть, жаждущая комфорта (ее надо лелеять), я плоть, требующая периодического сексуального спаривания (плоть необходимо удовлетворять!), так вот, я только плоть или… я, все-таки что-то еще. Проклятие наше в том, что мы не только животные. Бог вселил в нашу плоть и еще что-то (в небольшой, правда, дозе), но это «что-то» - ужасно мешает спокойно, удовлетворенно жить, и надо от этого «что-то» избавляться или… или как?

Мы богоподобные (хотя бы отчасти) существа или мы просто плоть? Вот как ставит вопрос Федор Михайлович.
Кама Гинкас





С великолепной, давно забытой (можно сказать «изнуряющей», и сказать это отнюдь не в упрек) настойчивостью «поэмка» заставляет зрителя думать. Не предлагает пищу для размышлений (хочешь - ешь, не хочешь - не ешь), а именно заставляет, сует насильно, не позволяет сказать: «Спасибо, хватит». Пафос премьеры, состоявшейся в МТЮЗе, чем-то очень важным напоминает пафос тех разговоров, которыми в V в. до Р.Х. достал сограждан ироничный и бесстрашный афинянин Сократ. Кто-кто, а его собеседники могли засвидетельствовать: думать - это очень тяжело.
А он: не останавливайся, мы еще не пришли к окончательному ответу, вот новый вопрос, новая мысль. Даже если она жжется (а чем серьезнее мысль, тем сильнее она жжется), думай.
газета «Время новостей»






Кама Гинкас опять обратился к Достоевскому. Один из самых мощных его спектаклей бросает вызов Творцу, но одновременно бросает его и людям. Вызов хочется принять.
Теперь, когда неутомимый моралист и изобретательный провокатор русского театра воплотил на сцене текст, автором которого значится Иван Карамазов, стало вдруг отчетливо ясно, с кого из героев мировой литературы он делал и делает свою жизнь в искусстве. Ведь что же иное его вечная попытка достучаться до небес и обличить земную юдоль, как не бунт сострадательного интеллектуала против Бога?
В спектакле есть несколько типично гинкасовских, режущих и колющих, ходов. В этом спектакле по-прежнему чувствуется фантастическое мастерство режиссера. Но такой бездны отчаяния у Гинкаса не было, пожалуй, никогда.
У Сэмуэля Беккета есть гениальная фраза, обращенная к Богу (точнее, брошенная Ему): «Мерзавец! Он не существует». Вот эпиграф к творчеству Гинкаса. Гнев на того, кого нет, за то, что Его нет. Ты кричишь в небеса, а там тишина. Пустота. Вечное безмолвие. Да откликнитесь же вы, человек гибнет! Никого нет дома. К давящему ужасу богооставленности в новом спектакле примешивается столь же давящая мизантропия.

Если бы Гинкас не верил только в Бога. Но он ведь и в человека как-то не того... Весь вечер на сцене присутствует массовка, и участники ее похожи на бомжей с Курского вокзала. До боли в мышцах и суставах Гинкас жалеет сих достойных кисти Брейгеля двуногих существ, но в его жалости не может быть любви. Это жалость Великого инквизитора, точно знающего, что у людей нет Бога, потому что и людей-то почти нет. Так - считанные единицы. Раз, два - и обчелся. Несколько сострадательных интеллектуалов, упорно бросающих вызов Тому, в кого они не верят.
газета «Известия»