Зачем снова пересказывать историю Островского, если она пересказана уже тысячу раз? Гораздо интереснее и для нас, и для зрителя – почувствовать то, что чувствуют персонажи «Снегурочки», пережить не только и не столько их судьбы – их эмоции и ощущения. Как будто все мы там, внутри истории. Здесь иногда страшно, иногда безнадежно, иногда неожиданно и удивительно, а иногда – безграничное счастье, хочется кричать от радости, петь, танцевать… А театр кукол, по-моему, и должен – радовать, удивлять, восхищать, пугать. Словом, провоцировать человека на самые разные эмоции. Евгений Ибрагимов

Актеры в спектакле больше, чем актеры, они проводники в «иную реальность» в прямом и переносном смысле. Куклы, придуманные Юлией Михеевой, – знаки, символы, двойники. Некоторые статичны и безлики, другие реалистичны и подробны в своих движениях, но их никак нельзя назвать бытовыми. Одну из них лепят из теста, и этот материал подарит свою бледность другим – и идолам на дальнем плане, и маленьким человечкам, выстроившимся в хоровод на широкополых головных уборах. В мире берендеев даже плетеный солярный круг из объекта культа превращается в персонаж. Он начинает совершать свои движения сначала с помощью человека, прославляющего и призывающего Ярило, а потом уже сам, наверняка по воле «самого прославленного и призванного», получившего сценическое воплощение в жаркой проекции, прорезающей пространство. «Петербургский театральный журнал», блог

Режиссер Евгений Ибрагимов продолжает экспериментировать с границами жанра, собрав для этого невероятную команду: на этот раз с ним работала труппа Костромского театра кукол, художник Эмиль Капелюш и хореограф Мария Качалкова из танцевальной компании «Диалог Данс». Их совместное творение проходит по ведомству театра кукол, но его вполне можно было бы назвать спектаклем-бродилкой: зрители смотрят его стоя, переходя за артистами от одной площадки к другой. В одном зале звучат фольклорные заклички, и луч фонарика выхватывает из темноты крошечные фигурки – оживающий макет языческого шествия встречи весны; в другом вступают в действие артисты – они рассказывают историю любви и погибели Снегурочки языком физического театра, современного танца и пластических этюдов. Поэтичная и страшная пьеса Островского, которая и так имеет мало общего с поселившейся в массовом сознании сказкой, здесь начинает звучать как ритуальная трагедия.

Екатерина Рябова

На странице использованы фотографии Юрия Чеботарева и Дениса Мощенко