Театральная компания ЗМ

Отморозки

«Седьмая студия», Москва
Премия «Золотая Маска» 2012г. - «Лучший спектакль в драме, малая форма»
Номинация на Премию - «Лучшая работа режиссера»

пьеса Захара Прилепина и Кирилла Серебренникова

по произведениям Захара Прилепина



В спектакле использованы документальные тексты, записанные артистами.



Режиссер и художник: Кирилл Серебренников

Художник по свету: Александр Созонов

Музыка: Юрий Лобиков, Роман Шмаков, Филипп Авдеев, Никита Кукушкин

Костюмы: Евгения Беркович

Режиссерская группа: Евгения Беркович, Максим Мышанский, Александр Созонов, Илья Шагалов



Артисты: Филипп Авдеев, Роман Шмаков, Александр Горчилин, Никита Кукушкин, Иван Фоминов, Илья Ромашко, Артур Бесчастный, Евгения Афонская, Екатерина Стеблина, Александра Ревенко, Дмитрий Комов, Татьяна Владимирова, Федор Лавров, Антон Васильев, Артем Шевченко, Яна Иртеньева, Юрий Лобиков, Светлана Мамрешева, Мария Поезжаева, Харальд Розенстрем



Продолжительность 2 ч.



«Отморозки» сделаны не только без оглядки на традиции, но вопреки им, ибо театр прямого социального высказывания у нас не в чести. Он существует маргинально, на сценах маленьких полуподвальчиков-doc, и уже в силу самих условий своего существования лишен признаков масштабного сценического высказывания. В случае с «Отморозками» русский политический театр наконец-то вышел из полуподвальчиков на широкий сценический простор.

Серебренников совместил предельную актуальность тематики с предельной экспрессивностью выразительных средств, узнаваемость картинок – с условностью сценического языка.

Роман Прилепина в интерпретации Серебренникова сохраняет свою яростную протестную интонацию, но лишается несколько приподнятой эпико-поэтической интонации. Это не эпос, это именно документ эпохи. Недаром в ткань сценического текста вплетены реальные разговоры, услышанные (подслушанные) артистами в среде юных бунтовщиков и в толпе праздношатающихся обывателей. Серебренников не романтизирует бунт, он лишь пытается понять его истоки. Зафиксировать тот момент, когда главный герой романа (и спектакля) вдруг ясно понимает, что «надо оказать сопротивленье». Из среды «отморозков» этот герой явно выделяется.

Гамлетовские мотивы пронизывают собой многие спектакли Серебренникова. Он то и дело опрокидывает коллизию главной европейской трагедии в современность, пытаясь понять, как сопрягается она с нашим измельчавшим временем. В «Околоноля» зрителям был показан мир клавдиев, полониев и фортинбрасов новой России. Охлократов и баблопилов, с презрением наблюдающих за копошащейся вокруг чернью.

В романе Прилепина шекспировских аллюзий нет. Однако в самом спектакле главный герой явно предстает Гамлетом нашего времени. Отчаянным мальчиком, наломавшим дров и нагромоздившим вокруг гору трупов. Вдруг осознавшим, что так жить нельзя, и не ведающим, как можно и нужно. Недаром тема смерти, причем именно в телесном, материальном виде, определяет атмосферу «Отморозков». А сразу вслед за сценой «в застенке» у Серебренникова флэшбеком следует макабрическая сцена похорон отца главного героя, гроб которого он волоком тащит по промерзшей российской земле.

Филипп Авдеев наделяет главного героя взрывным темпераментом, бесстрашием юности, опасным идеализмом, который есть реакция на вроде бы безопасный цинизм, всему знающий цену и выше всего ценящий... ну, конечно же, стабильность. Или ты встраиваешься в заведомо бесчестно и бесчеловечно устроенную систему и укрепляешь ее. Или ты вне системы. Вне ее можно быть бомжом (это не путь юного героя), можно – святым (для этого он слишком молод и не слишком мудр), можно – бессловесным лузером в мире преуспевших юзеров, а можно – вот таким восставшим против моря бед «Гамлетом».

газета «Известия»




«Отморозки», конечно, разжигают ненависть. Ненависть к власти, наглой, разложившейся субстанции. Серебренников безошибочно угадал сегодняшнее настроение, сегодняшнюю атмосферу, царящую в обществе, дикой, животной усталости от этих людей, которых мы вынуждены круглосуточно наблюдать в телевизоре. Поэтому и телевизоры в спектакле мерцают одним белесым пятном, как огромные бельма на глазах обрушенной больной страны.

Спектакль сознательно лишен гражданского пафоса – он вызывающе антиобщественный, антиэстетский, раздражающий ненормативной лексикой и лязганьем железных уличных заграждений, которые ничего и никому не преграждают, а, кажется, наоборот, снимают все возможные запреты – как физические, так и моральные.

Путь, лишенный смысла и цели.

Очевидцы рассказывают, что на премьере «Отморозков» в Берлине искушенные европейские зрители сидели в оцепенении, вжавшись в кресла. «Этого не может быть», – шептал кто-то по-английски.

журнал «New Times»