Театральная компания ЗМ
Антон Чехов

Без названия

Театр им. Ф. Волкова, Ярославль
Премии «Золотая Маска» 2013г. - «Лучший спектакль в драме, большая форма», «Лучшая мужская роль» (Виталий Кищенко)
Номинация на Премию - «Лучшая работа режиссера»


Человеческие сцены


Режиссер: Евгений Марчелли

Художник: Илья Кутянский

Художник по костюмам: Фагиля Сельская

Композитор: Игорь Есипович

Художник по свету: Дмитрий Зименко



Артисты: Анастасия Светлова, Семен Иванов, Ирина Веселова, Анатолий Пешков, Сергей Карпов, Валерий Квитка, Валерий Смирнов, Евгения Родина, Вадим Асташин, Владимир Майзингер, Николай Кудымов, Кирилл Искратов, Виктор Курышев, Виталий Кищенко, Александра Чилин-Гири, Людмила Пошехонова, Руслан Халюзов, Юлия Знакомцева,
Илья Варанкин, Виталий Даушев, Николай Красноперов, Олег Новиков, Олег Павлов, Максим Подзин



Продолжительность 4 ч.


Возрастная категория 18+

Я уже ставил «Безотцовщину» («Без названия») лет 20 назад. И не очень понимаю, почему ее считают незаконченной, несовершенной. Мне она кажется самой интересной из чеховских пьес. Она самая необработанная и поэтому горячая. В рыхлости жизненного материала, который вобрала в себя пьеса, есть особый вкус. Но с тех пор мое восприятие театра сильно изменилось. Тогда я смотрел на Чехова как на реалистическую драму, написанную юным человеком, где-то с залихватским молодым задором, а где-то скучновато. Поэтому и спектакль получился очень бытовой, где все происходит как бы по правде жизни, а сейчас мне это кажется даже жанрово другим. То, что тогда казалось трагичным, сейчас кажется фарсом, в котором главный герой провоцирует ситуацию, когда буквально все его преследуют и изводят, и мужчины, и женщины. И Платонов повзрослел. Тогда это был юноша, которому жадно хочется жить, покорять женщин, хочется, чтобы весь мир принадлежал ему, но для этого ему не хватает объема. В этом его юношеский максимализм и безответственность. Теперь мне важно, чтобы это была другая, мужская история. Когда ответственность понятна изначально, сразу. Едва он проявляет интерес к предмету своего завоевания, он уже сразу знает, что все это закончится печально. Мне хочется, чтобы он искусственно создавал себе страдание, потому что это хоть какой-то способ почувствовать вкус и смысл жизни. Поэтому начинается умышленное харакири, сознательное «пускание крови». Платонов мучается, но ему это приятно.

Евгений Марчелли





Марчелли предпочитает благоустраивать собственную эстетическую нишу: с вечным противостоянием мужского и женского начал, тоской по утраченной красоте и гармонии. Порой его спектакли смотрятся этакими чувственно-эстетическими зарисовками. Порой интуитивно попадают в самый нерв мироощущения нынешнего российского человека.
Марчелли Платонова намеренно старит. Одно дело – маяться вопросами собственного предназначения, выйдя из университетской аудитории, когда все еще впереди. Другое – когда тебе глубоко за сорок и поиски эти явно зашли в тупик. Тут уж неопределенность начинает граничить с безысходностью. Режиссер сталкивает женскую неудовлетворенность и мужскую несостоятельность. И одновременно придает этому действу фарсовое звучание, лишая его жалостной сентиментальности.
Фарсовая история на поверку оказывается страшноватой и правдивой, без реверансов и компромиссов, она оказывается любопытной проекцией наших нынешних поисков хоть какого-нибудь «героя», которые тоже оборачиваются глобальной неопределенностью.

интернет-портал «OpenSpace.ru»



Над первой пьесой Чехова, безымянной, разбухшей от социальных и интимно-человеческих микрокатастроф, Марчелли совершает операцию, на которую, видимо, был не способен 18-летний драматург. Сводит сыроватую материю жизни, таганрогский «чернозем» к серии локальных любовных конфликтов, в центре которых – обыкновенный школьный учитель Платонов. И обнаруживает в этой локальности неисчерпаемое богатство потенций актерской игры, разнообразие сгустков эмоций.

газета «Северный край»





В спектакле Марчелли много буффонного, фарсового. «Пьеса без названия», как никакая другая чеховская пьеса, позволяет решить ее жанрово, резко, подсказывает это всей своей многословностью, нелепостью ситуаций. И Марчелли, выпустив на сцену оркестрик, играющий залихватские мотивчики в моменты мелодраматического напряжения, усиливает эту фарсовую сторону пьесы.

В спектакле Марчелли все женщины сильные, даже если чудные, а мужчины безнадежно слабы и комичны. Сам Платонов напоминает иногда героев всеми любимых советских фильмов, вроде «Осеннего марафона» или «Забытой мелодии для флейты» – нелепый, смешной, мешковатый. Красивой любовной сцены с таким Платоновым представить невозможно, поэтому женская неистребимая страсть здесь становится, с одной стороны, смешнее, а с другой – трагичнее. Ведь такая любовь обозначает совсем черное одиночество.

интернет-портал «Weekend»






Раннюю пьесу Чехова «Платонов» артисты Волковского театра играют так, будто ее герои живут сейчас. Правда, живут не среди нас, а в каком-то чуть более праздничном, взвинченном мире, похожем на театральный. В трагикомической, а часто – мелодраматической карусели усадебных приключений каждый любит не того и не ту, а сам Платонов – Виталий Кищенко – вообще никого не любит, но страдает при этом больше всех. В точно разобранном и дышащем жизнью спектакле Марчелли у Кищенко – первая скрипка; именно он сообщает современный нерв своему Платонову и электризует изнемогающий от страстей окружающий, по большей части женский, мир.

Кристина Матвиенко