Театральная компания ЗМ
Бенджамин Бриттен

Сон в летнюю ночь

Музыкальный театр им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко, Москва
Премия «Золотая Маска» 2013г. - «Лучший спектакль в опере»
Номинации на Премию - «Лучшая работа дирижера», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая работа художника в музыкальном театре», «Лучшая мужская роль»(Роман Улыбин)

опера в 3-х действиях



Либретто: Бенджамин Бриттен и Питер Пирс по комедии Уильяма Шекспира



Дирижер: Уильям Лейси

Режиссер: Кристофер Олден

Художник: Чарльз Эдвардс

Художник по костюмам: Сью Уилмингтон

Художник по свету: Адам Сильверман

Главный хормейстер: Станислав Лыков



Артисты: Роман Улыбин, Дмитрий Степанович, Иван Дерендяев, Олег Безинских, Артем Крутько, Лариса Андреева, Вероника Вяткина, Дмитрий Зуев, Мария Пахарь, Артем Сафронов, Евгения Афанасьева, Дарья Терехова, Антон Зараев, Сергей Балашов, Томас Баум, Оганес Георгиян, Михаил Головушкин, Дмитрий Кондратков, Денис Макаров, Максим Осокин, Олег Полпудин, Евгения Архипова, Ксения Дудникова, солисты детского хора театра



Продолжительность 3 ч. 5 мин.



Возрастная категория 16+

Совместная постановка с Английской национальной оперой



Разрешение на исполнение музыки Б. Бриттена предоставлено музыкальным издательством Boosey & Hawkes



Britten-Pears foundation



Это серьезный, мрачный, жесткий спектакль. Для меня эта опера и пьеса о глубинных внутренних процессах, о проблемах очень деликатного сложного возраста, когда ты уже не ребенок, но еще и не взрослый. Мы берем историю, которую все знают, и помещаем ее в контекст школы, в которую, возможно, ходил когда-то Бенджамин Бриттен. И в этой пьесе Шекспира Бриттен видел много личного. Это очень тонкая постановка, которая требует очень взрослой аудитории. В ней поднимаются трудные, болезненные вопросы, но для меня искусство – это то пространство, где такие вопросы и должны обсуждаться.


Кристофер Олден




«Сон» – четкое высказывание. Это серьезный разговор о сложных и большей частью неприятных вещах, который требует от зрителя ответной душевной работы.

И еще этот спектакль – по ведомству самого что ни на есть режиссерского оперного театра, о кризисе которого в последнее время модно говорить, но каковой кризис в данном случае совершенно не просматривается. Версия Кристофера Олдена как бы договаривает за Бриттена то, что тот думал, но конкретно в этой опере не сказал. И получается очень убедительно. Главная тема – просыпающаяся мучительная, болезненная и некрасивая подростковая сексуальность, которая у кого-то со временем трансформируется во что-то вполне гармоничное – а у кого-то нет. Почему? Спектакль дает горький ответ на этот вопрос. И что-либо более антипедофильское трудно себе представить.

Эльфов, фей, превращений и волшебного сока, с помощью которого Шекспир устраивает забавную любовную путаницу, в спектакле нет. Нет, соответственно, и любви Титании с ослом (а то был бы новый повод для анонимок – упреки в скотоложестве в нашем оперном пространстве еще не фигурировали). Никаких сказок и чудес, все объяснимо и пугающе реально. Школа для мальчиков, серые стены, строгая форма, портрет английской королевы, притворный аскетизм и уродливая распущенность.

Дисциплина таит какое-то повсеместно растворенное зло, один из агентов которого – превращенный в школьного учителя Оберон.


интернет-портал «OpenSpace.ru»




Уильяму Лейси мы обязаны тем, что Бриттен так неожиданно роскошно звучит в Москве. Тонко, грамотно, так что вся слегка безумная стилистическая палитра как на ладони, и в каждой фразе, в каждом фрагменте прекрасно различимы и едкая бриттеновская ирония, и его пронзительная нежность. Спектакль в одной-единственной декорации хитро устроен так, что его пространство кажется одновременно статичным и неуловимо подвижным, сдержанным и гибким. Действие пронизано движением, даже когда герои спят. А спят они, по Шекспиру и Бриттену – не только часто и помногу, но принципиально. Хитрый Олден подчеркивает эту принципиальность сна и справедливо назначает его главной метафорой представления. Дальше в дело вступает психоанализ, и волшебная сказочка, которую мог бы ожидать зритель, не слишком осведомленный в шекспировских и особенно бриттеновских деталях, предстает пугающе вязким пространством сновидения, пропитанным тревогой, невыносимой алогичностью связей и непереносимым желанием. Олден переформулирует бриттеновский сюжет, накладывая на его поверхность собственную канву (нравы британской школы для мальчиков, ссора директора и его жены из-за любимого ученика, тягучий морок школьных отношений и атмосферы, взросление и травмы). Здесь все, как в лучших домах, как в хороших европейских спектаклях – поверх одного сюжета красиво лежит другой. И главное удовольствие – видеть, как смысл искрит на пересечении, подогреваемый самой музыкой. Надо только сказать, пожалуй, что спектакль заранее называли провокационным и радикальным, но он скорее азартное озорство. Возможно, не самое подходящее определение для действа, умело погружающего в темноту, в глухую печаль и заставляющего наслаждаться красотой безысходности так же всерьез, как паутиной бриттеновских партитурных затей, но все-таки напрашивается именно оно.

Олден, конечно, шутит – остроумно и мрачно одновременно. Его спектакль – трагическое увеселение, как тот оксюморон, какой показывают самодеятельные актеры почтенной публике внутри самого «Сна».

газета «Московские новости»