Театральная компания ЗМ
Паскаль Дюсапен

Medeamaterial

Театр оперы и балета им. П.И. Чайковского, Пермь
Премия «Золотая Маска» 2013г. - «Лучшая женская роль» (Надежда Кучер)
Номинации на Премию - «Лучший спектакль в опере», «Лучшая работа дирижера», «Лучшая работа режиссера»

одноактная опера по пьесе Хайнера Мюллера



Дирижер: Теодор Курентзис

Режиссер: Филипп Григорьян

Драматург: Ольга Федянина

Хореограф: Анна Абалихина

Хормейстер: Арина Зверева

Художник по костюмам: Галя Солодовникова

Художник по свету: Алексей Хорошев



Артисты: Артисты: Надежда Кучер, Анна Галинова, Дмитрий Дурнев, Яна Лобас, Елена Юрченко, Ирина Багина, Асия Рахматуллина, Анастасия Егорова, Алексей Комаров, Арсений Нохрин, Максим Темников, Виталий Яманчев, Иван Троилов, Андрей Попов, Николай Калабин, Георгий Нельзин, Дмитрий Попов, Александр Соколов, Евгений Рогов


Оркестр и хор MusicАeterna




Продолжительность 1 час.


Возрастная категория 18+

Спектакль идет на немецком языке с русскими титрами.



Триптих со сложным названием «Заброшенный берег. Medeamaterial. Ландшафт с аргонавтами» Хайнер Мюллер писал частями, с 1950-х по 1980-е годы, центральный текст «Medeamaterial» датируется концом 1960-х. В развернутой авторской ремарке все три части названы происходящими симультанно, а действие обозначено как требующее натурализма. В качестве декорации для «Medeamaterial» та же авторская ремарка предлагает «заброшенный бассейн в Беверли-Хиллз или купальню в психиатрической лечебнице» (небезынтересно напомнить в этом контексте, что несколькими годами раньше, чем была написана пьеса «Medeamaterial», в 1964-м, появился «Марат Сад» Петера Вайса). Все три части разыгрывают тему аргонавтов как историю состоявшегося некогда завоевания, которое к моменту начала зрелища уже давно порождает лишь распад и смерть, лишенные какого бы то ни было намека на романтический флер. Человечество, по Хайнеру Мюллеру, издыхает на свалке, которую любые усилия этого самого человечества – в том числе и культурные – могут лишь увеличить. «Обрывок Шекспира В раю бактерий» – это из последней части триптиха, «Ландшафт с аргонавтами». При этом Медея оказывается единственной фигурой, которую можно идентифицировать, опознать; все остальные истории и персонажи возникают вокруг ее монолога и внутри него как воспоминание, заклинание или наваждение. Как иногда бывает у Мюллера, здесь изгнана вся пунктуация, правда, немецкий язык более структурирован по синтаксису, чем русский, то есть даже в таком словесном «полотне» вопрос отличен от утверждения или восклицания. Тем не менее, это весьма повышает внутреннюю температуру текста, в котором плавятся границы между изначально прочными смысловыми и грамматическими связками, и ритм пятистопного ямба остается единственной спасительной опорой для слуха. Русский перевод в данном случае честно пытается оставаться просто подстрочником, дабы обеспечить понимание в зрительном зале, но там, где ему это не удается, тоже ищет помощи у поэтического ритма.


Ольга Федянина




Женщина на сцене приковывает внимание от первой до последней ноты. Ее партия вмещает такой спектр аффектов и вокальных техник, что, кажется, среди них – в это так легко и так хочется уверовать – может оказаться и фрагмент той никому не известной музыки, что звучала в древнегреческой трагедии.

Текст пьесы Хайнера Мюллера, на который написана опера, – жестокий, яростный, перенасыщенный смыслами, – предъявляет огромные требования к композитору, но зато сам по себе играет важнейшую роль в спектакле. Голос, выпевающий эти слова, эту партию, – главное. Остальное фон – пусть многообразно и тонко прописанный. Ведь что есть древнегреческая трагедия в плане фактуры? Рельеф и фон, протагонисты и хор.

«Медею» Дюсапен сочинял в пару к «Дидоне и Энею» Перселла, и по сути это плач длиною в оперу – почти все ее пространство занимает монолог Медеи. Это опера в верхнем регистре: кроме солистки поет вокальный квартет – только женский, сопрано и меццо, плюс камерный хор и оркестр, который не скрывает своего родства с барочным: орган, клавесин, жильные струны, барочные смычки. И ясно почему – для драматического театра вначале была «Медея» Еврипида, для оперного – опера венецианца Франческо Кавалли.

Сколько бы ни было в партитуре Дюсапена синкопов, минимализма (адамсовского толка) и спектрализма (на самом деле не так много) и как бы современно ни звучал текст Мюллера, они не отрывают нас от мифа. Да, в цикле пьес Мюллера, средней частью которого является «Медея», история аргонавтов – это вневременная история завоевания, смерти и распада. Но в спектакле эта история начинается и заканчивается обезоруживающей в своей прямолинейности параллелью – как только аргонавты появляются на сцене то ли с греческими, то ли с шахидскими бородами и автоматами.


газета «Коммерсант»




Пятидесятилетний Паскаль Дюсапен – один из самых исполняемых французских композиторов. Его опера «Medeamaterial» написана на текст выдающегося немецкого драматурга Хайнера Мюллера, фактически является гигантским монологом античной героини на современный лад. Это уже не плач обманутой мужчиной женщины, а жесткий диагноз времени, обществу, жизни на земле вообще. Хотя сколько бы ни было в музыке и тексте новых приемов и техник, постановка Пермского театра не отрывает действие от аутентичного мифа о колхидской царевне. Точно античный прорицатель, она вещает гибель и распад, но вызывает при этом чувство жалости. Предельные эмоции, невероятные тесситурные взлеты, крик израненной души – все это оказалось доступно молодой певице Надежде Кучер, которая после этой постановки мгновенно взлетела на вершину российского оперного рейтинга. Таких поющих актрис всегда у нас были единицы, и Кучер, безусловно, заслуживает, чтобы хотя бы ради нее в наших театрах появились новые постановки опер ХХ века. Опера Дюсапена оказалась впору оркестру и хору «MusicAeterna» под управлением Теодора Курентзиса, для которого работа с этим произведением выполняла не только культуртрегерскую функцию, но и стала актом настоящего переживания художника.

Вадим Журавлев