Кристина Матвиенко

Кристина Матвиенко

Два последних театральных сезона в России уже прослыли «ренессансом»: с одной стороны, речь о новых спектаклях знаковых режиссеров старшего поколения, с другой стороны - 40-летних Карбаускиса и Серебренникова, с третьей - о высказываниях 30-летних Богомолова, Гацалова и Волкострелова.

Московская театральная жизнь бьет ключом. Уже не только в музыкальных театрах, но и в столичных драматических театрах работают зарубежные режиссеры первого эшелона. Чтобы увидеть высокотехнологичное чудо Лепажа «Гамлет. Коллаж», надо попасть в Театр Наций. В этом театре уже работали Томас Остермайер и Алвис Херманис, а в будущем сезоне заявлен Боб Уилсон. В театре им. Пушкина ставит Деклан Доннелан.

Но еще важнее то, что театр снова стал поводом для оживленных дискуссий, причем выходящих за рамки профессиональной среды. Спектакль-событие – это ответ искусства на вызов реальности, игнорировать которую у современного российского художника больше нет возможностей. Театр в самых ярких своих проявлениях выходит из гетто «чистого искусства» и рефлексирует по поводу настоящего. Его инструментарий эффективней обновляется там, где художник занят поиском способа осмыслить реальность.

Контакт с настоящим требует особого типа актерского существования. Летом 2013 в московском кинотеатре «Пионер» Анатолий Васильев показал киноверсию своего легендарного «Серсо» по пьесе Виктора Славкина (Театр на Таганке, 1984). И тогда, и на более поздних показах легендарного спектакля Васильев много говорил о «модели человеческого поведения» на сцене и о том, как ему в начале 80-х хотелось ухватить существо современника – сделать то, чем театр почти не занимался. Желание понять, какова модель поведения человека 2000-х, что им движет и как он движется, обуревает художниками самых разных эстетических пристрастий. И у театра, и у зрителя есть острая потребность в живой энергии актера, в присутствии его персоны на сцене. Даже высокого качества «мастерство» не в силах удовлетворить тоску по подлинному.

Театр, десятилетиями избегавший прямого контакта с жизнью, наверстывает упущенное болезненно быстро – отсюда раздражение со стороны большой части профессионального сообщества, да и зрителей, привыкших относиться к театру как к «культурному досугу». Российское общество расколото, поляризовано, и в театре оно тоже не становится единым целым. Но именно поэтому все очевидней необходимость серьезного и, может быть, неприятного разговора – хотя бы на части большой театральной карты России. Эту необходимость чувствует Лев Додин, чье «Коварство и любовь» дает удручающий прогноз жизни в стране, управляемой жесткой «отцовской» рукой. Это, пожалуй, тот спектакль, об отсутствии которого в нынешней программе Russian Case – из-за графика театра – действительно хочется пожалеть. Через Андрея Платонова и его печальное предчувствие «наступившей победы коммунизма» размышляет о нынешнем моменте режиссер Михаил Бычков в «14 красных избушках». В политическом ракурсе «читает» Шекспира Деклан Доннеллан в «Мере за меру».

Театральный истеблишмент разрушается; результатом этого процесса становится исчезновение четких границ между «официальным» и «неофициальным» искусством: руководить новыми площадками и старыми театрами предлагают сегодня и Андрею Могучему (с 2013 - худрук БДТ в Петербурге), еще вчера работавшему в «андеграунде», и Марату Гацалову (с 2013 – худрук Новой сцены Александринского театра в Петербурге), начинавшему с «новой драмы» в Театре.doc. В программе RC – экспериментальная работа Гацалова «Сказка о том, что мы можем, а чего нет», поставленный им на Малой сцене МХТ.

Ломка привычных устоев или «смена элит», размывание границ между мейнстримом и «альтернативой», недоверие к традиционной системе театрального образования и, как следствие, появление альтернативных структур, поворот театра к социальному и политическому контексту – все эти процессы последних лет произошли под давлением времени и общественных настроений и были взяты на вооружение прогрессивной частью культурных управленцев. Театр оказался в вилке между потребностью части общества в либерализме и желанием власти эту потребность регулировать. Еще вчера театр был исключительно цеховым кластером, не имеющим отношения к действительности. Сегодня – из-за остроты содержания и, как следствие, скандальных выходок со стороны, скажем, православных активистов, как это происходит со спектаклями Константина Богомолова в МХТ (его «Карамазовы» будут показаны за день до официального начала RC), – театр попадает в топ новостей.

В театр приходит целое поколение молодых менеджеров и художников. Одним из важных результатов этой политики стала серия акций «Группы Юбилейного года» (выпускники «Школы театрального лидера» и уже состоявшиеся режиссеры, художники и театроведы) в Театре на Таганке. Экскурсия по нынешней Таганке и фрагмент спектакля Семена Александровского «Присутствие» поможет понять попытку молодых людей отрефлексировать великое прошлое театра, оставшегося без своего лидера Юрия Любимова, и тем самым связать концы двух времен, прошлого и настоящего.

Новое время не предлагает лидера с большой буквы – молодые режиссеры, работающие в соавторстве с драматургами, художниками и творческими менеджерами, не тоталитарны по своей сути и не претендуют на долгосрочную оккупацию вакансии худрука. Эту реальность нового типа демонстрируют спектакли Дмитрия Волкострелова («Танец Дели» по пьесе Ивана Вырыпаева и сделанный вместе с Семеном Александровский «Shoot/ Get Treasure/ Repeat» по текстам Марка Равенхилла); проект Юрия Муравицкого «Папа уходит, мама врет, бабушка умирает» в Центре им. Мейерхольда; работа Георга Жено «Лир репетирует смерть» по документальному тексту и с реальным прототипом в качестве актера; документальный спектакль «Раса, или разговоры на кухне за три часа до ареста» в театре.doc; работа хореографа Саши Пепеляева «Квадрат временного хранения» на недавно открытой площадке Культурный центр ЗИЛ.

Театр вряд ли снова станет «учителем жизни», но он уже вторгся в поле общественной дискуссии, он отравлен тревогой и ответственностью, он – за разговор не со всеми сразу, но с кем-то отдельным. О том, как трудно принять «чужого» говорит спектакль «Страх» Владислава Наставшева - латыша, учившегося у Льва Додина в СПГАТИ. На сцене «Гоголь-центра» и с актерами разных поколений он поставил адаптированный к российским реалиям сценарий Фассбиндера. (Из не попавших по объективным причинам в программу RC – «Братья» Алексея Мизгирева по сценарию фильма Висконти и «Сон в летнюю ночь» Кирилла Серебренникова все в том же «Гоголь-центре»). Театр разворачивается к отдельному человеку в трагической «Благодати и стойкости» Ивана Вырыпаева по дневнику американки, умершей от рака. И совсем в другой плоскости – через сюжет пьесы Александра Володина, написанной в начале 1970-х, – обращается к частному человеку Генриетта Яновская в «С любимыми не расставайтесь».

Деконструкцией «старых» сюжетов и культурных мифов занимаются Юрий Бутусов в «Макбет. Кино», Дмитрий Крымов в ироничном пастише по чеховским пьесам «Оноре де Бальзак. Заметки о Бердичеве» и молодой Тимофей Кулябин в новосибирском «Онегине». Энергия все еще высекается и в перебирании старых слов на новый лад. Но в этих же спектаклях слово почти нивелировано – его власть свергается посредством визионерских фокусов, иронии и актуализации. Единственный, кто демонстрирует безоговорочное доверие тексту, – это Миндаугас Карбаускис, в своем трехчасовом «Канте» пытающийся понять законы мироустройства на пару с литовским драматургом Марюсом Ивашкявичюсом и актерами возглавляемого им Театра Маяковского.

Программа этого года богата, потому что нам есть из чего выбирать – такого количества интересных спектаклей в одном сезоне давно не было. Важно, что есть разное: в смысле поколений ли, эстетик ли, взглядов ли. И пока этот момент не ушел безвозвратно, мы хотим им полноценно воспользоваться.