Театральная компания ЗМ

Участник программы «Новая пьеса» Фестиваля 2011 года
саундрама по пьесе Юрия Клавдиева



Режиссер: Владимир Панков

Художник: Максим Обрезков

Художники по костюмам: Сергей Агафонов и Наталья Жолобова

Музыкальный руководитель: Сергей Родюков

Sound-дизайн: Александр Пленингер

Хореограф: Сергей Землянский

Музыка: Студия «SounDrama»



Артисты: Алина Ольшанская, Алиса Эстрина, Анастасия Сычёва, Сэсэг Хапсасова, Алексей Черных, Андрей Заводюк, Андрей Самойлов, Владимир Кудрявцев, Павел Акимкин, Сергей Шевченко, Евгений Сангаджиев, Александр Пленингер

Продолжительность спектакля 1 ч. 10 мин.



Мы говорим про абсурдность войны и о Человеке, чья жизнь оценивается в денежном эквиваленте, барреле нефти и в котировках акций, о его беспомощности человека, который становится машиной, орудием убийства, куклой.

Владимир Панков



Раньше мы твердо знали, что войны бывают завоевательные, освободительные, империалистические, народные, преступные, справедливые и, наконец, священные. Новое время предложило новый взгляд на войну. Война – это война. Она не бывает справедливой, праведной и уж тем более священной. Она бывает только бессмысленной, грязной, липкой, смердящей, превращающей человека в убийцу.

Пьеса Юрия Клавдиева выразила это протестное пацифистское умонастроение с предельной, плакатной ясностью. «Я, пулеметчик» – это разом и лирическое высказывание, и филиппика, и манифест, и монолог, и диалог.

Итак, война - это война. Точнее, даже так: война – это разборка.

Текст Клавдиева разложен в спектакле на три главных голоса: женщина на войне - мать, жена, санитарка, ветеран ВОВ, он же дед главного героя, наконец, сам главный герой. Поначалу кажется, что герой этот – тоже участник какой-то современной военной кампании. Не важно, какой именно – чеченской, афганской, иракской. Только ближе к финалу мы окончательно поймем, что человек с ружьем, а точнее, с автоматом – не безымянный солдат, а типичный персонаж криминальных хроник. А его товарищи по оружию – конкретные братки.

Клавдиев не просто осуждает войну. Он утверждает, что разборки, которые ведутся на уровне уличных банд, и военные действия, которые ведут большие страны, – это в сущности одно и то же.

Воля к смерти оказалась сильнее воли к жизни. И в контексте пьесы воспеваемое прежде на все лады самоотверженное желание уничтожить врага воспринимается тут не как героика, а как чудовищный звериный инстинкт. Это новое отношение ко всякой войне, зафиксированное Клавдиевым, может вызвать несогласие, но ему трудно отказать в искренности и художественной убедительности. У войны, утверждает Клавдиев, не женское, не героическое, не романтическое, не священное лицо. У нее вообще нет лица. Один только череп с пустыми глазницами.

газета «Известия»