Театральная компания ЗМ

Премии «Золотая Маска» 2017 г. – «Лучшая работа дирижера», «Лучшая мужская роль» (Виктор Кривонос) Номинации на Премию – «Лучший спектакль в оперетте/мюзикле», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая работа композитора», «Лучшая работа художника», «Лучшая мужская роль» (Владимир Садков), «Лучшая роль второго плана» (Игорь Шумаев)
мистерия в 2-х действиях

Либретто: Константин Рубинский по мотивам одноименного романа Андрея Белого

Режиссер: Геннадий Тростянецкий
Музыкальный руководитель и дирижер: Андрей Алексеев
Балетмейстер: Гали Абайдулов
Художник-постановщик: Олег Головко
Художник по костюмам: Ирина Долгова
Художник по свету: Денис Солнцев
Режиссер по пластике: Павел Мансуров
Видеоинженер: Тимофей Мокиенко
Хормейстеры: Алексей Нефедов и Евгений Такмаков

Артисты: Владимир Ярош, Виктор Кривонос, Елена Забродина, Федор Осипов, Владимир Садков, Александр Шапоров, Иван Корытов, Анастасия Лошакова, Антон Олейников, Валентина Кособуцкая, Игорь Шумаев, Виталий Головкин, Александр Малиновский, Татьяна Веремей, Алексей Штыков, Елизавета Олисова, Александр Круковский, Валерий Матвеев, Андрей Покровский, Сергей Брага , Татьяна Васильева , Виктор Чубаров, Валентина Свиридова , Светлана Лугова, Дарья Пашинская, Татьяна Таранец, Александр Лакман, Роман Вокуев, Андрей Покровский, Андрей Казначеев, Антон Степанов, Павел Гришин, Николай Карш, Наталья Рябикова, Платон Белькин, Антонина Степакова , Александра Петрова

Продолжительность 3 ч.
Age category 16+
Георгий Иванович Фиртич – человек, обладающий уникальным даром авангардной музыки и одновременно потрясающий мелодист. Это композитор, чьи мелодии мы знаем с детства, а перед его музыкой к кинофильму «Золотой теленок» можно снять шляпу. Стоило нам услышать первую тему будущего «Петербурга» – лирический лейтмотив спектакля, как стало очевидно, что это «тот самый» композитор. Поэзия Константина Рубинского – сильная, мощная и образная, органично легла на музыку и стала основой спектакля. Ни одна репетиция не обходилась без главного дирижера Андрея Алексеева, который явился музыкальным посредником между уникальной музыкой и потрясающими солистами театра. Олег Головко и Ирина Долгова в сценографии и костюмах нашли адекватное воплощение мистическому духу романа. А хореографом выступил Гали Абайдулов, который – о, его величество случай! – много лет назад в Михайловском театре танцевал партию сенатора Аблеухова в балетной версии «Петербурга». Особое значение имеет для нашего спектакля то, что ставим мы его в театре, в котором в 70-е годы прошлого века один из лучших учеников Г.А. Товстоногова (его дух незримо сопутствует нашему спектаклю) – мой друг и коллега Владимир Воробьев поставил знаменитую «Свадьбу Кречинского», явив жанр, новый не только для этой сцены, но и для российского театра в целом. Наш спектакль мы посвящаем ему. Я надеюсь, в нашем спектакле «Петербург» мы сумели обнаружить те незримые нити, которые объединяют события столетней давности с сегодняшним днем – страстями человеческими. И постарались сделать это силами живого театра, где музыка, стихи, сценография – неотъемлемые части одного целого.
None
Я старался весь разноплановый микрокосмос Белого, где сталкиваются две основные идеи, реакция и революция, где человеческое сознание разорвано на клочки, передать в музыке, столь же разноплановой по стилю, как и динамическое состояние души персонажей.

Георгий Фиртич


Если на минуту забыть символистский флер и вычурную метафоричность, мистический морок и арлекинаду – что останется?.. У нас получилось произведение о доме и о бездомье. О целой стране начала двадцатого века (только ли?), потерявшей дом, а с ним и уверенность в сегодняшнем и завтрашнем дне. О стране, сошедшей с ума и мечущейся в безумном маскараде пиров во время чумы и террора, рабочих стачек и политических интриг. И о людях, которые мучительно и удивительно находят свой дом на фоне хаоса и распада, приходя к мысли, что семейный уют и праздничная елка, горящая лампа в окне и чувство тепла и любви не только важнее: они способны влиять и на тот самый хаос за окнами. Фантасмагория? – Да! Реальная история? – А как же иначе? Явь и мистика сплетаются – только так и бывает в Петербурге.

Константин Рубинский

None
Задумать мюзикл о Петербурге по огромному, толстенному роману классика символизма, виртуозно играющего со словом, – мысль, прямо скажем, не тривиальная. «Белый. Петербург» – спектакль длинного дыхания, большого замаха, непринужденной, бьющей через край фантазии, которая в принципе свойственна Геннадию Тростянецкому, но которая не менее мощно проявлена в партитуре Георгия Фиртича и либретто Константина Рубинского. Изобразительный ряд Олега Головко лаконичен – семь белых прямоугольных колонн, которые, сочетаясь с видеопроекциями, образуют то глухую стену, то столовую в доме Аблеухова, то кабинет Николая Аполлоновича. В основе строения спектакля – преувеличение, ирония, разъятие целого на части. Расползается на глазах Дворцовая площадь со ставшим бесконечным зданием Главного штаба, зловещей подковой выглядит мост над Зимней канавкой, летят, как в пропасть, искаженные крыши и дворы-колодцы Петербурга. Гротескная образность близка самой истории семейства Аблеуховых. Тревожен звук маятника старинных часов, тикает заведенный механизм бомбы в банке для сардин, грозя завершить не только жизнь одного дома, в котором малосимпатичный, вертлявый сын так и не смог убить малосимпатичного чиновника-отца, но целого мира. Потому что убивать – страшно.

Елена Третьякова



На странице использованы фотографии Владимира Постнова и Надежды Борисовской