Пресса

«Вещь Штифтера»: гастроли для гурманов

На «Маску» привезли новый спектакль музыканта и режиссера Хайнера Геббельса.

Не нарушая традиции регулярно знакомить российских зрителей с переменами на западном театральном фронте, «Золотая маска» привезла в Москву живую легенду — режиссера-радикала Хайнера Геббельса. Знатоки видели его представления на минувших Чеховских фестивалях (это были спектакли «Хаширигаки» и «Эраритжаритжака»). Уверены, им до сих пор, есть о чем спорить. Если вы не готовы к бессловесному театру, инсталляциям из реактивов, загадочной квакающим звукам под ногами , Геббельс — не ваш режиссер. Но если так называемый абстрактный театр вы любите, пропустить «Вещь Штифтера» никак нельзя. В Москве спектакль покажут блоками. А потом, гарантированно привезут на другие европейские театральные слеты лучших из лучших.

Чуть больше часа длится это, с позволения сказать, представление, — за это время зритель волен выбирать: смотреть ему на происходящее на сцене или демонстративно уходить.

Представьте себе загадочное минное поле, посыпанное белым пеплом, потом вдруг вспенящееся и вырыгнувшее на сцену несколько разбитых пианино. С вывернутыми наизнанку внутренностями, из которых уже прорастают веточки и цветочки. О привычной иллюстративности не может быть и речи, сея инсталляция — сама по себе свершившийся театральный факт. Зачем сюжет, когда по Геббельсу уже давно исчезли люди. А вместе с ними и все на свете смыслы? Согласно его теории, эмоции зрителя может вызвать не столько актерская речь или кривляние, сколько... пустая сцена. До этой крайности, впрочем, не дошел даже он. И вместо пустой сцены заставил зрителей смотреть на сцену, оживленную такой маргинальной фантазией, какая только возможна.

На производимый эффект (а из программки следует догадаться, что «Вещь» — это код к философским трактатам Штифтера и Хайдеггера) завораживающий. Нигде больше вы не увидите, как выживают механические чудовища — из пианино вырастают небоскребы , и как потом их мгновенно поглощает бурлящая химикатами пасть трех бассейнов внутри сцены. Ядовитая желчь поглощает все вокруг, и чудовищ тоже. Все бездушно, мертво, ненужно. И только ближе к финалу в какой-то странной емкости проявляется рукопись. Слов не разобрать. Но слова есть... Ведь рукописи не горят. А по Геббельсу еще и не тонут... Что все это значит, догадывайтесь сами. Так хочет режиссёр.