Театральная компания ЗМ

Пресса

20 мая 2013

Актеры «Табакерки» о постановке известной пьесы, показанной в Омске

Анна Микула | Газета «Комсомольская правда»

Актеры «Табакерки» о постановке известной пьесы, показанной в Омске «Табаков плакал, когда ее увидел»Артисты рассказали, как тяжело им давалась работы по мотивам произведения Вампилова «Старший сын».

«Золотую маску» в Омске» в этом году открыл спектакль театра под руководством Олега Табакова «Старший сын». Впервые эта пьеса Вампилова увидела свет в 1969 году в Иркутском драмтеатре.

Лиричная комедия положений быстро стала популярной. В 1976 году ее экранизировал Виталий Мельников. Главные роли в фильме исполнили Евгений Леонов и Николай Караченцов. Спустя 37 лет режиссер Константин Богомолов с артистами «Табакерки» создали свою, почти кардинально отличающуюся версию постановки. Впрочем, сделали это настолько талантливо, что зрители и не вспоминают об истории, рассказанной в фильме.

На одной сцене режиссеру удалось разместить почти целый дом – подъезд, балкон, кухню и коридор. Благо омские подмостки в разы больше домашних.

Два балагура – Бусыгин (его играет Юрий Чурсин) и Сильва (Евгений Миллер) застряли в маленьком городке и опоздали на электричку. Ночью они чуть не замерзли насмерть – рассказывали правду, им не верили, считали бандитами и не пускали погреться. Впрочем, эта история, скорее, про душевный холод и желание каждого из героев найти дом, где тепло. Чтобы не околеть окончательно, приятели решились на аферу – позвонили в первую попавшуюся дверь. Бусыгин назвался старшим сыном хозяина квартиры Сарафанова (Сергей Сосновский). Тот один воспитывает двоих детей. Он разрывается между эгоистичными дочерью Ниной (Яна Сексте), которая собирается уехать в другой город и 16-летним сыном, безнадежно влюбленным в соседку. Герой Сосновского почти до самоотречения их обожает и отчаянно нуждается в любви родных. Поэтому с радостью верит в байку, придуманную первым встречным. Одним из самых пронзительных получился образ Бусыгина. Выросший без отца, он начинает откликаться на теплоту, которую так и не получил в детстве. И все с большим сочувствием относиться к Сарафанову. А потом влюбляется в его дочь.

Все два дня, что «Старший сын» шел в Омской драме, в зале был аншлаг. А в конце больше десяти минут аплодировали стоя.

Артисты «Табакерки» Юрий Чурсин, Евгений Миллер, Сергей Сосновский и Яна Сексте рассказали о том, как создавался спектакль.

«Эту пьесу мы разгадывали, как кроссворд»

- Первый вопрос Юрию Чурсину. Как вы сами его воспринимаете своего героя.

Юрий Чурсин:

- С Бусыгиным все очень сложно. Часто даже перед началом спектакля, нельзя предсказать, что за герой сейчас будет на сцене. Изначально режиссером был проставлен персонаж не сразу открывающийся. Даже скорее отталкивающий от себя, но со внутренними переживаниями, которым он дает волю. При разборе текста мы находили те или иные грани. Это был такой кроссворд для нас.

«Если хочешь разрушить себя, начни искать справедливости»

- Многих ваших героев, в том числе и в кино, отличает чувство обостренной справедливости. Вы себя играете?

Юрий Чурсин:

- Знаете, я все больше убеждаюсь – если хочешь разрушить себя, начни искать справедливости. Мне это совсем не близко. И, кстати, не все мои персонажи – борцы за правду. Иногда просто в качестве разнообразия мной берутся совершенно противоположные персонажи. Если был какой-то справедливый парень, что хорошо бы сыграть подонка.

- Вы первый Сильва без гитары?

Евгений Миллер:

- Не думаю. Мы оттолкнулись только от текста. Первое, что сказал Костя (Константин Богомолов – режиссер спектакля. – Прим. авт.): «Тебе не кажется, что это не совсем про парня с гитарой». Он вовсе не романтический, легкий персонаж. Судя по вампиловскому тексту это, наоборот, человек приблатненный, так скажем.

- Артист Омской драмы Валерий Алекссев рассказывал, что когда он был Сильвой в Иркутске, Вампилов заставлял его играть на гитаре.

- Это настолько уникальная пьеса, там столько пластов, что можно вскрывать и в каждой постановке совершенно по-разному давать их. Мы посмотрели вот так.



- Константин Богомолов говорил, что для него как для режиссера это этапная работа. А для вас?

Юрий Чурсин:

- Для меня тоже. Такой интенсивной внутренней жизни, с такими эмоциональными пристройками и атмосферой я никогда не играл. То, что выстраивал Константин Богомолов было экспериментом для всех. Больше таких работ не было.

«После фильма с Евгением Леоновым было страшно приступать к репетициям»

Сергей Сосновский:

- Я когда-то играл Вампилова «Прошлым летом в Чулимске». Но в этот раз к Сарафанову было приступать страшно, поскольку был фильм с Леоновым. Мне кажется, что постановка получилась очень хорошей. А всегда, когда любишь спектакль, он становится этапом в твоей жизни.



Яна Сексте:

- Думаю, не будет преувеличением сказать, что каждая работа с Костей становится этапом, ступенькой. Потому что он, в хорошем смысле слова, жестокий режиссер. Как ни парадоксально это звучит. И он всегда требует от актера неожиданных для него ходов и сбивает с уже проторенных дорожек. Иногда, бывает, думаешь: «Тут я так сыграю, а здесь вот на эту черту свою выйду» Он не позволяет этого делать. Нина – абсолютно этапная роль. Мне, человеку более импульсивному, эмоциональному, нервному, визуально уйти в ноль было невероятно сложно. В итоге, я стала девушкой, про которую говорят, что она в каждом своем проявлении не по возрасту серьезная.



Евгений Миллер:

- Этот спектакль выделяется из того, что я видел у Кости Богомолова. По манере он идет кардинально в другую сторону. Он сделал такой актерский спектакль, где все отдал нам.

- Как вам омская публика? Помогла энергетика здания нашей драмы? Как вы освоились после довольно небольшой сцены «Табакерки»?

- Замечательно! У вас прекрасный театр. Он весь просто, как игрушечка! А спектакль мы возим на гастроли часто. Но в этот раз разобрали его весь по мизансценам, проходили ногами по новой сцене.



Яна Сексте:

- Было комфортно. Но искушенный омский зритель – это вызов. Вы воспитаны на хорошем театре и здесь высокая планка. По реакциям очень хороший зал. Тут не прокатит: «А мы Москва, сейчас выйдем на сцену, и все просто умрут в зале!» Бывают дешевые реакции, когда следят за сюжетом. И ты понимаешь, что люди, сидящие в зале, в первый раз видят спектакль. Что называется – только не рассказывайте, чем закончится. Тут совершенно другой уровень.

- И все-таки есть разница между тем, как вы играете «Старшего сына» дома и сейчас в Омске?

Юрий Чурсин:

- Иногда что-то теряется, а что-то приобретается. Какие-то более интимные сцены, когда артисты имеют возможность «провалить» зрителя в это пространство, дать им почувствовать, что они сами сидят на этой кухне. Здесь это достигается другими средствами. Но вот Сергей Валентинович (Сосновский. – Прим. авт.) свой монолог говорит один. И на любой сцене, знает, как заполнить своей энергетикой все пространство. Он огромный мастер.

- Для вас гастроли неотъемлемая часть работы или, все-таки, отдых?



Евгений Миллер:

- Ко мне родители приехали из Новосибирска. Мы только что катались по Иртышу. Они сегодня придут на спектакль. Это будет уже восьмой раз, когда они его смотрят. Ну, родители же!

Яна Сексте:

- Есть такое понятие «команда». Режиссеры любят им спекулировать. Это ощущение невозможно создать искусственно. Оно или появляется, или нет. Сколько не повторяй это слово на репетициях, команда просто так не появится. На этом спектакле она 200% есть. Все, кто задействован в этой постановке, просто с сумасшедшей любовью к ней относятся.

«Олег Табаков плакал, когда увидел наш спектакль»

- Евгений, вы наш земляк, играли в «Глобусе». Сложно было после театра в Новосибирске переехать в Москву?

Евгений Миллер:

- Конечно, когда я впервые вышел на сцену, все спросили: «Он так и будет играть? Понятно… » Всю свою жизнь я работал на большой сцене, и потом, когда приехал на маленькую площадку, где все на носу у зрителя, было сложно перестраиваться. В столице другой ритм жизни. Но вот, приехав в Новосибирск, я заметил, что люди как-то медленно передвигаются. Хотя поначалу в Москве думал: «Что за сумасшедший город!».

- Работать над постановкой начинала другой режиссер, не Константин Богомолов?

Сергей Сосновский:


- У нас была режиссер-женщина, я не буду называть ее имени. Первое, что она сказала: «Вампилов не очень хороший драматург». Ну, как с этого начинать работу! Вымарала половину пьесы. Ей хотелось, чтобы весь спектакль шел без антракта 1 час 20 минут. Всунула туда зачем-то 10 песен Хоронько.



Юрий Чурсин:

- И мы за полтора месяца не сделали ни одной сцены. Женя (Евгений Миллер. – Прим. авт.) все говорил: «Давайте покажем Табакову!» А что показывать-то! Ничего не сделано. Сожрали режиссера и не подавились, одним словом! (Смеется).

- А в вашем театре это возможно?

Сергей Сосновский:


- Как и в любом другом. Особенно, если знать, как это делать. У нас в Саратове один маститый актер говорил: «Понимаете, я скоростной поезд, экспресс, а вы, режиссеры, так, полустанки»

- Что стало с режиссером?

Юрий Чурсин:



- С ней рассчитались. Но Олег Павлович (Табаков. – Прим. авт.) сказал, что «Старший сын» должен идти на сцене «Табакерки». И через три дня пришел Костя Богомолов. Времени на подготовку уже не было. Может, это и спасло. Я думал, что уже вообще не заведусь. До такой степени все дошло.

Яна Сексте:

- Потому что перед этим было полтора месяца ада.

Сергей Сосновский:

- А Костя пришел, собрал нас, за 1,5 часа рассказал, что он хочет. Проявил удивительный профессионализм. И у нас такой азарт появился. Мы месяц до отпуска и месяц после репетировали. И все так легко, смешно, радостно пошло.

Яна Сексте:

- Смешно? А сколько раз вы меня до слез доводили, вспомните!

Юрий Чурсин:

- Ну, нам-то было смешно! (Улыбается) Да, это была отдельная история.



- Какую оценку постановке дал Олег Табаков, когда увидел?



Юрий Чурсин:



- Плакал.



Яна Сексте:



- Он недавно давал в интервью на одном их каналов и сказал, что это одна из лучших работ Кости.



оригинальный адрес статьи