Театральная компания ЗМ

Пресса

7 апреля 2014

Об осторожности и интуиции

Екатерина Васенина | Интернет-портал Teatral-online.ru

Все балеты Бенжамена Мильпье, которые можно было увидеть на российской сцене, говорят о том, что он хорошо воспитанный мальчик. Это очень интересно, потому что это очень подчеркнуто. Его хореографический почерк умещается в фразу «Мама, так хорошо?» – и это может быть правдой, если первое хореографическое воспитание им было получено у матери Катрин Флори, современной танцовщицы.
Желание сделать «правильно» для зрителя-женщины, женщины-судьи создало довольно цельный пластический код хореографа: миллионы зрительниц ромкомов хотели бы, чтобы к ним прикасались с таким продуманным балансом силы и такта. Профессиональная корректность востребована: хореография Мильпье была или есть в репертуаре NYCB, центра Барышникова, Парижской опере, American Ballet Theatre, Мариинском театре, в Балете Женевы, Лионской опере, Новозеландском и Голландском балете, уф.

Союз с не менее сознательной красавицей и талантом Натали Портман, рождение сына Алефа Портман-Мильпье (2011) вызвали к жизни создание компании L.A.Dance Project (2012). Мильпье и Портман похожи по социальному посылу. Несколько лет назад Портман за свою общественную деятельность, пропаганду микрокредитования в странах третьего мира была номинирована на премию Do Something, которой награждают людей, делающих что-то хорошее. L.A.Dance Project – это тоже «что-то хорошее»: немного современного танца на Голливудских холмах.


Reflections, станцованные на фоне гигантских красно-белых постеров STOP и Think of me, thinking of you, подтверждают гуманистический вектор мысли Мильпье. Не будем эгоистами – будем танцевать дуэты, не соло. Не будем швыряться телами – пусть будут мягкие поддержки. Мы уважаем зрителя и танцуем чисто, аккуратно, читаемо даже на фоне кричащей буквами сцены. Сам факт визита L.A.Dance Project на фоне отмен зарубежных выступлений по политическим мотивам подтверждает твердость гуманистического вектора Мильпье-хореографа и гражданина: сегодня кажется уже, что это акция микрокредитования танцем. Которого нам опять не нужно.

На спектакле Winterbranch, исполненном танцовщиками L.A. Dance Project с разрешения и в сотрудничестве с Merce Cunningham Trust, случился массовый исход зрителей. Хореография Канингема в исполнении труппы Канингема исполнялась несколько лет назад на Чеховском фестивале и зал Театра имени Моссовета был полон три дня. В том, почему получилось так, как получилось в этот раз, все просто и непросто. Нагнетание любви к понятному «театру добра» нельзя сбрасывать со счетов, а эстетика Канингема и в лучшие времена интереса к сложной хореографии открывается далеко не всем.


Мерс Канингем с 1933 по 1945 годы – солист компании Марты Грэм. Там он устал от «атмосферы хора» и матриархальных настроений. После встречи с Джорджем Поллоком и Джоном Кейджем в 1947-м им вырабатывалась идея решать вопросы композиции, например, с помощью «Китайской книги перемен», то есть комбинаций диаграмм для определения будущего. Танцовщица Кэролайн Браун вспоминала о своей первой встрече с ним: «Он двигался со стремительностью леопарда, таившего в себе опасность и обладающего осторожностью и интуицией. Никому, пожалуй, не удалось приблизиться к уровню его реактивной энергетики, быстроте переходов, к контрапункту его торса и рук, ног и головы. Танцуя, он был подобен калейдоскопу, в котором молниеносно изменялись настроение, темперамент и стиль».


То есть стилем и энергетикой Канингема в отдаленной от оригинала степени владели даже танцовщики его труппы. Но они были ближайшими учениками, и работу с контрапунктом тела танцовщики «гастролей-капсул времени», как были названы гастроли на Чеховском, передали ощутимо. Теперь достижения американского танцевального авангарда 1960-х (Winterbranch – спектакль 1964 года) становятся частью культурного потребления, освоения условного модуля обучения «знакомство с хореографией Канингема». Философская танцевальная система не создается своя – и на Канингема когда-то ходило сорок друзей кролика – а изучается по учебнику: как деструктурировать сценическое пространство исходя из теории относительности Эйнштейна, где нет и не может быть фиксированных точек в пространстве, как представить множество одновременных событий без видимой связи с музыкой. В сложные, азартные, личностные художественные задачи Канингема не было привнесено своего, а зрителя надо втянуть в свое умозрение, в черноту неосвещенной сцены, ожидание музыки, пока наконец пепельница из «Двух звуков» Ла Монта Янга не начнет царапать зеркало, а деревянный брусок не начнут тереть о гонг и не пустят вдогонку убегающим зрителям мигающий паровозик. Для существования в хореографии Канингема танцовщикам не хватило проникновения – эти структуры надо наполнять собой, своей игрой с пустотой и паузой. «Мама, так хорошо?» Ну почти. А ведь едва ли не изучение системы Канингема, кодировавшей и звериные прихоти тела, и вызовы блистательного ума, можно считать единственной суперзадачей коллектива L.A.Dance Project с Мильпье во главе – осенью 2014 года он уезжает работать в Парижскую оперу. О назначении было известно через полгода после создания компании в Лос-Анджелесе. Везде надо делать «что-то хорошее». И это хорошее – совсем не наш «театр добра».



оригинальный адрес статьи