Пресса

13 ноября 2017

«В искусстве состязательность бесполезна»

Наталия Хомякова | Интернет-портал «Челябинский обзор»

Театр современного танца Ольги Пона на протяжении 16 лет становился номинантом премии «Золотая маска» и дважды получал главную награду. Этот год не стал исключением — четыре спектакля в лонг-листе сезона. Какие планы Ольга Пона строит теперь? И как живет современный театр танца в «промышленной столице»?

В репетиционной студии театра — уютный творческий беспорядок: расставлены новые декорации, многочисленные грамоты и статуэтки, на стенах — практически семейные фотографии с мастер-классов, репетиций, спектаклей.

— Видите, как у нас здесь все по-простому, — отмечает Ольга Николаевна.

— Если не вчитываться в ваши грамоты, то да... В этом году хотелось бы снова стать лауреатами? Ведь у вас две номинации «Современный танец/Спектакль» и «Работа балетмейстера-хореографа в современном танце».

— Главное, что четыре наших спектакля попали в лонг-лист и есть две номинации. Если вы думаете, что мы, как спортсмены, мечтаем получить Кубок мира... в искусстве состязательность бесполезна и неуместна. А вот быть в списке семи лучших спектаклей — это предмет для гордости. Соревновательность я отрицаю как факт.

Кому достанется «Маска» — это большая лотерея. У нас их уже две. Пусть она достанется кому-то, кто еще не получал.



— Вы становились лауреатами в начале 2000-х. Чем сегодняшний номинант — спектакль «Шелк» (балетмейстер-хореограф — Риккардо Бускарини) — отличается от других спектаклей?
— Это совершенно особый спектакль. Во-первых, Риккардо Бускарини — приглашенный хореограф из Италии. «Шелк» — взгляд стороннего человека на заснеженную Россию, взгляд иностранца на наши бескрайние просторы. Идея спектакля пришла к Риккардо, когда он ехал на поезде из Омска в Челябинск зимой. Во-вторых, шелк — это очень тонкая ткань, которая при каждом дуновении ветра... даже не ветра, а просто слова, дыхания, любого движения воздуха вокруг, тоже приходит в движение. Такими же тонкими являются человеческие взаимоотношения. Поэтому в танце 10 человек неразрывно связаны: прикосновениями, поддержками, партнерингом. Как будто бы гравитация отсутствует в их движении. Как будто они парят. Человеческие отношения также тонки и дороги, как шелк.

— Как Риккардо оказался в Челябинске?

— Сначала он приезжал к нам как педагог. Узнал танцовщиков, танцовщики узнали его. Созрела идея сделать совместную работу. Мы часто приглашаем хореографов, часто наши танцовщики ставят что-то свое. У нас много авторов, много спектаклей в репертуаре. Но особенность постановки Риккардо в том, что невозможно определить стиль танцевания. Он создан из взаимодействия с танцовщиками.

— Вы как-то рассказывали, что поддерживаете синтез искусств. В ваших постановках могут прозвучать народные песни, текстовые куски. Сейчас есть возможность использования мультимедиа. Это вам интересно?

— Видео мы использовали часто. А что касается последних технологий... их мы еще не использовали, но они уже стали клишированными в других театрах. Я считаю, чем более обеднен, чем более прост спектакль в сценическом дизайне, тем четче можно увидеть танец. Шоу-бизнес должен создать эффектную визуальную картину, поэтому мультимедиа здесь выступает помощником. Наша задача — подействовать на зрителя тем, как движется человеческое тело.

— Вы можете провести грань между почерком театра и клишированностью спектаклей?

— Конечно. Наш алфавит состоит из 33 букв, но у каждого писателя есть свой стиль, каждый индивидуален. Точно также в хореографии, только наш вокабуляр, наша азбука — это движения человеческого тела, как мы их складываем, выдумываем, сочетаем друг с другом. Важно делать то, во что ты веришь. Если ты как автор веришь в мультимедиа — бери. И доноси через них свою мысль. И мы поверим тебе как зрители. А если без мысли, просто ради эффекта — тогда это клише.



— Вопрос может прозвучать резко, но не могу не задать: как ваш современный театр живет в Челябинске?

— Во-первых, мы являемся муниципальным театром. У нас есть поддержка со стороны администрации города. Во-вторых, Челябинск — большой город. Это вообще феномен: в 90-е годы на Урале произошел взрыв интереса к современному танцу, и образовались несколько танцевальных трупп.

Многие критики меня спрашивают: «Почему не в столице, а в провинции появляются такие театры?». Этому никогда нельзя найти объяснение. То новое, что появляется в искусстве, необязательно должно появиться в столице. И вот этот «центр искусства» все время путешествует. Будь это в кинематографе или в современной живописи. Там где автор и его единомышленники — там центр. А если есть еще и зритель... Значит, Челябинск — центр, а вовсе не провинция.

— А «провинция в головах» не мешает?

— Понятие «культурной провинции» все больше стирается. Если человек хочет что-то увидеть — увидит. И в этом смысле люди, которые живут в провинции, по мышлению вовсе не провинциальны.

— 16 номинаций на «Золотую маску», признание на мировом уровне... Какие вершины вы еще хотите покорить?

— Искусство — это не движение вверх по конвейеру. Не ракета на взлете. Искусство развивается волнами: есть моменты спада и подъема. У нас есть стабильность. Может быть, это нескромно (улыбается). Так вот, мне кажется, что ровное течение жизни несколько лучше, чем больше взлеты и большие падения. Счастье в самой жизни. В ее течении. Иногда даже после обычной репетиции я иду домой окрыленной! Мои творческие планы — жить и работать, ставить новые спектакли. 20 ноября выйдет новый спектакль «Картон» на сцене Молодежного театра.

— Профессионального выгорания у вас не случалось?

— Бывает, конечно. Но когда ко мне приходит идея очередного спектакля — меня посещает тихое счастье: «Значит, еще не иссякла внутри!» Иногда бывают пустые репетиции, у себя мы это называем «непруха». А иногда репетиции практически окрыляют. Получается, что все проходит через страдания, в прямом смысле (улыбается).

оригинальный адрес статьи